Пресса
25.11.2010
По весне на могилу знаменитой парижской куртизанки Мари Дюплесси влюбленные до сей поры несут букетики фиалок и ландышей. С похорон Маргариты Готье, прообразом которой стала юная Дюплесси, покорившая когда-то сердце самого Дюма-сына, начинается балет, поставленный в Казани Александром Полубенцевым.
Сцена одета в черный бархат. Вдали в стиле Коро – серо - дымчатый пейзаж. Черный крест. На рассвете могильщики завершают скорбный труд. В сторонке, под зонтом, застывшая в безмолвии одинокая пара: верная служанка и покровитель многострадальной Готье. Кладбищенскую тишь неистовым «воплем» пронзает бег Армана Дюваля. Опоздал, не успел покаяться. Словно безумец от немыслимой утраты желанной, безмерно любимой, мучительно мечется он в хаотичном порыве, в ужасе застывая перед могилой, затем заторможено движется вперед, вспоминает минувшее. Заявка интересна.
По правде, никто не ожидал от А.Полубенцева – балетмейстера, безусловно, с именем, автора различных танцевальных форм, скорее, камерных, что он так талантливо выстроит спектакль.
Уж больно длинен шлейф постановок на популярный сюжет. Хореографу надо было и впитать достижения предшествен - ников, и одновременно отринуть художественное давление множества в различных жанрах интерпретаций: киноверсия Дзеффирелли, гениальный Верди, балетные редакции от самых именитых западных до менее знаменитых отечественных балетмейстеров. Полубенцев прочел роман Дюма-сына, отставив в сторону подстрочник оперы Верди – что проще и чем грешны многие балетные опусы. Логика сценических эпизодов, ясность режиссерских задач, мастерство драматургии – достоинства спектакля. Почерк Полубенцева, сформировавшийся еще на заре творчества, отличают оригинальность танца, юмор, толковый выбор музыки, вкус. «Дама» утвердила хореографа в ранге балетного искусства.
Музыкальный материал – задача наисложнейшая. В мировом репертуаре известна дань балетмейстеров сочинениям Листа, Шопена; иные предпочитали «Травиату» (увы, с вторжением современных композиторов). Партитура казанского спектакля буквально соткана из множества оперных фрагментов Верди. Доминируют волнующие мелодии «Травиаты», «Бал-маскарада», далее – «Отелло», «Макбет», а для непросвещенного зрителя звучит музыка и вовсе незнакомая. В том ценность. Петербургское трио – А.Полубенцев, консультант Г. Банщиков, музыкальный руководитель и дирижер А.Аниханов (в Казани – Р.Салаватов) – создало на высоком профессиональном уровне целостную, до удивления дансантную музыкальную основу. Созвучно музыке сочинен хореографический текст. Полубенцев – изобретатель нестандартных композиций. Очевидно, как он умно и ловко избегает часто бытующих на сцене банальных па, верчений на публику, унылых обводок и прочих штампов.
Дуэты героев – трогательные, чувственные, страстные, отчаянные – привлекают новизной экспрессивных поддержек, мимолетными шпагатами, упоительными кружениями фигур. Хореографические новации органичны классическому письму.
Па де катр второго акта с каскадом виртуозных вариаций – апогей счастья влюбленных, беззаботно танцующих с друзьями Олимпией и Гастоном. Или игра в карты: Арман стремится выиграть – нервно, словно в агонии, под аккомпанемент напряженно-моторной музыки (тема «Травиаты»), – движения графичны, азартная схватка с соперниками превращается в игру с судьбой. Эрудиция балетмейстера отмечена пиететом к полотнам Тулуза Лотрека. Движения, экстравагантные позы знаменитых лотрековских дамочек оживают в танцевальных эссе картин парижского борделя, с неизмененным канканом, где танцовщицы, шурша красочными юбками, с визгом вскидывают в угоду зрителю пикантные ножки.
Следуя заветам классиков, Полубенцев мастерски применяет принцип контраста: скорбный пролог внезапно сменяется звонким балом; яркость веселья оттеняет полумрак сокровенной встречи Маргариты и Армана, исполненная рдости бытия картина «В деревне» прерывается трагической встречей отца с сыном. Результат – динамика, непрерывное внимание зрителя к действию (в идеале хотелось бы видеть спектакль в двухактной композиции, чего можно достичь, несколько сократив массовые сцены).
Действенной смене картин близок и замысел художника В.Самохина. В условно-театральной сценографии чувствуется атмосфера эпохи, в деталях – французский шарм. Стильные костюмы И.Кустовой не только украшают артистов, но подчеркивают характер их персонажей. К примеру, Маргарита появляется либо в красном, либо в белом одеянии, соответственно ее любимой камелии – эмблеме любви и гибели.
Идейная находка – образ Нищенки, роль которой в спектакле отнюдь не однозначна. Образ- символ, образ пророчицы, подобно античной парке – вещунье судьбы. На протяжении всего спектакля ее «лохматая» фигурка то уходит в тень, то прихотливым пунктиром – шажками – прочерчивает авансцену. Играя камелиями, Нищенка держит пружину действия, целенаправленно подводя его к трагической развязке.
Необычную актерскую задачу отлично выполнила Рузалия Фатхутдинова. Полубенцев вообще удивил в этом спектакле обилием актерских задач. Что ни партия, то открытие. Секрет успеха – увлеченность всей труппы постановочным процессом.
В десятку попала Юлия Пономарева (Олимпия) – раскованность, сияющая улыбка кокетливо украсили клан куртизанок; ей вторит Стас Сырадоев (Мадам Жорж) – симпатично, с налетом гротеска, не утрируя, рисуя образ хозяйки борделя.
Из каких душевных тайников черпал вдохновение Максим Поцелуйко для своего Гастона? Легкость, чистота техники, прямодушие, обаяние и естество завсегдатая парижских салонов… Дружок Олимпии, друг Армана, Гастон везде и повсюду, всегда и всеми желанный. Роль отца Армана, старшего Дюваля – актерская удача Дениса Исаева. Роль не пантомимная, не прямолинейная. Диалог с сыном – душевное единство сильных противоречивых чувств, равно как и разговор с Маргаритой, где лексика танца отвечает глубокому содержанию сцены.
Героиня – Юлия Позднякова, постепенно идущая к вершинам балетной карьеры. Выдержать шквал танца, девятый вал эмоций – это экзамен на зрелость. Молодая балерина покорила артистизмом в самых сложных финальных картинах; она не акцентировала смертельную болезнь, скорее – обреченность, испытание судьбой, крах надежд.
Премьер-романтик Нурлан Канетов в роли Армана – это явление. Роль, ставшая венцом балета, одно из художественных завоеваний спектакля. Партия Армана сродни духовному складу артиста. Канетов раскрывает трагедию героя во всей поэтической сложности и, несмотря на хореографическую нагрузку, ни на мгновение не теряет психологических мотивировок танца. Весь облик – своеобразная красота, элегантный костюм, утонченная фигура – Канетов словно сошел со страниц романа Дюма или картин импрессионистов.
Спектакль состоялся. К чести и руководителя труппы В.Яковлева, который доверил А.Полубенцеву эту постановку. Заказ импрессарио выполнен, ибо последние годы труппа балета и ее неизменный худрук, следуя пожеланиям западных партнеров, выпускают премьеры для зарубежных гастролей, и ошибок пока не делали. Неудач не допустил бы и главный «арбитр» казанского оперного театра Рауфаль Мухаметзянов. Многие годы директор патронирует всю репертуарную программу театра в Казани и за рубежом. В гастрольную афишу на Западе – Франции, Германии, Швейцарии, Нидерландах – включена и новая работа театра. Верится, успех обеспечен. Критерием оценки любого произведения становится желание зрителя вновь увидеть тот или иной спектакль или, напротив, никогда с ним более не встречаться. «Даму с камелиями» хочется видеть снова.
Наталья Садовская
Унесенная судьбой. Балет «Дама с камелиями» в Казанском театре оперы и балета имени Мусы Джалиля
"Линия", № 08-09/2010 г.По весне на могилу знаменитой парижской куртизанки Мари Дюплесси влюбленные до сей поры несут букетики фиалок и ландышей. С похорон Маргариты Готье, прообразом которой стала юная Дюплесси, покорившая когда-то сердце самого Дюма-сына, начинается балет, поставленный в Казани Александром Полубенцевым.
Сцена одета в черный бархат. Вдали в стиле Коро – серо - дымчатый пейзаж. Черный крест. На рассвете могильщики завершают скорбный труд. В сторонке, под зонтом, застывшая в безмолвии одинокая пара: верная служанка и покровитель многострадальной Готье. Кладбищенскую тишь неистовым «воплем» пронзает бег Армана Дюваля. Опоздал, не успел покаяться. Словно безумец от немыслимой утраты желанной, безмерно любимой, мучительно мечется он в хаотичном порыве, в ужасе застывая перед могилой, затем заторможено движется вперед, вспоминает минувшее. Заявка интересна.
По правде, никто не ожидал от А.Полубенцева – балетмейстера, безусловно, с именем, автора различных танцевальных форм, скорее, камерных, что он так талантливо выстроит спектакль.
Уж больно длинен шлейф постановок на популярный сюжет. Хореографу надо было и впитать достижения предшествен - ников, и одновременно отринуть художественное давление множества в различных жанрах интерпретаций: киноверсия Дзеффирелли, гениальный Верди, балетные редакции от самых именитых западных до менее знаменитых отечественных балетмейстеров. Полубенцев прочел роман Дюма-сына, отставив в сторону подстрочник оперы Верди – что проще и чем грешны многие балетные опусы. Логика сценических эпизодов, ясность режиссерских задач, мастерство драматургии – достоинства спектакля. Почерк Полубенцева, сформировавшийся еще на заре творчества, отличают оригинальность танца, юмор, толковый выбор музыки, вкус. «Дама» утвердила хореографа в ранге балетного искусства.
Музыкальный материал – задача наисложнейшая. В мировом репертуаре известна дань балетмейстеров сочинениям Листа, Шопена; иные предпочитали «Травиату» (увы, с вторжением современных композиторов). Партитура казанского спектакля буквально соткана из множества оперных фрагментов Верди. Доминируют волнующие мелодии «Травиаты», «Бал-маскарада», далее – «Отелло», «Макбет», а для непросвещенного зрителя звучит музыка и вовсе незнакомая. В том ценность. Петербургское трио – А.Полубенцев, консультант Г. Банщиков, музыкальный руководитель и дирижер А.Аниханов (в Казани – Р.Салаватов) – создало на высоком профессиональном уровне целостную, до удивления дансантную музыкальную основу. Созвучно музыке сочинен хореографический текст. Полубенцев – изобретатель нестандартных композиций. Очевидно, как он умно и ловко избегает часто бытующих на сцене банальных па, верчений на публику, унылых обводок и прочих штампов.
Дуэты героев – трогательные, чувственные, страстные, отчаянные – привлекают новизной экспрессивных поддержек, мимолетными шпагатами, упоительными кружениями фигур. Хореографические новации органичны классическому письму.
Па де катр второго акта с каскадом виртуозных вариаций – апогей счастья влюбленных, беззаботно танцующих с друзьями Олимпией и Гастоном. Или игра в карты: Арман стремится выиграть – нервно, словно в агонии, под аккомпанемент напряженно-моторной музыки (тема «Травиаты»), – движения графичны, азартная схватка с соперниками превращается в игру с судьбой. Эрудиция балетмейстера отмечена пиететом к полотнам Тулуза Лотрека. Движения, экстравагантные позы знаменитых лотрековских дамочек оживают в танцевальных эссе картин парижского борделя, с неизмененным канканом, где танцовщицы, шурша красочными юбками, с визгом вскидывают в угоду зрителю пикантные ножки.
Следуя заветам классиков, Полубенцев мастерски применяет принцип контраста: скорбный пролог внезапно сменяется звонким балом; яркость веселья оттеняет полумрак сокровенной встречи Маргариты и Армана, исполненная рдости бытия картина «В деревне» прерывается трагической встречей отца с сыном. Результат – динамика, непрерывное внимание зрителя к действию (в идеале хотелось бы видеть спектакль в двухактной композиции, чего можно достичь, несколько сократив массовые сцены).
Действенной смене картин близок и замысел художника В.Самохина. В условно-театральной сценографии чувствуется атмосфера эпохи, в деталях – французский шарм. Стильные костюмы И.Кустовой не только украшают артистов, но подчеркивают характер их персонажей. К примеру, Маргарита появляется либо в красном, либо в белом одеянии, соответственно ее любимой камелии – эмблеме любви и гибели.
Идейная находка – образ Нищенки, роль которой в спектакле отнюдь не однозначна. Образ- символ, образ пророчицы, подобно античной парке – вещунье судьбы. На протяжении всего спектакля ее «лохматая» фигурка то уходит в тень, то прихотливым пунктиром – шажками – прочерчивает авансцену. Играя камелиями, Нищенка держит пружину действия, целенаправленно подводя его к трагической развязке.
Необычную актерскую задачу отлично выполнила Рузалия Фатхутдинова. Полубенцев вообще удивил в этом спектакле обилием актерских задач. Что ни партия, то открытие. Секрет успеха – увлеченность всей труппы постановочным процессом.
В десятку попала Юлия Пономарева (Олимпия) – раскованность, сияющая улыбка кокетливо украсили клан куртизанок; ей вторит Стас Сырадоев (Мадам Жорж) – симпатично, с налетом гротеска, не утрируя, рисуя образ хозяйки борделя.
Из каких душевных тайников черпал вдохновение Максим Поцелуйко для своего Гастона? Легкость, чистота техники, прямодушие, обаяние и естество завсегдатая парижских салонов… Дружок Олимпии, друг Армана, Гастон везде и повсюду, всегда и всеми желанный. Роль отца Армана, старшего Дюваля – актерская удача Дениса Исаева. Роль не пантомимная, не прямолинейная. Диалог с сыном – душевное единство сильных противоречивых чувств, равно как и разговор с Маргаритой, где лексика танца отвечает глубокому содержанию сцены.
Героиня – Юлия Позднякова, постепенно идущая к вершинам балетной карьеры. Выдержать шквал танца, девятый вал эмоций – это экзамен на зрелость. Молодая балерина покорила артистизмом в самых сложных финальных картинах; она не акцентировала смертельную болезнь, скорее – обреченность, испытание судьбой, крах надежд.
Премьер-романтик Нурлан Канетов в роли Армана – это явление. Роль, ставшая венцом балета, одно из художественных завоеваний спектакля. Партия Армана сродни духовному складу артиста. Канетов раскрывает трагедию героя во всей поэтической сложности и, несмотря на хореографическую нагрузку, ни на мгновение не теряет психологических мотивировок танца. Весь облик – своеобразная красота, элегантный костюм, утонченная фигура – Канетов словно сошел со страниц романа Дюма или картин импрессионистов.
Спектакль состоялся. К чести и руководителя труппы В.Яковлева, который доверил А.Полубенцеву эту постановку. Заказ импрессарио выполнен, ибо последние годы труппа балета и ее неизменный худрук, следуя пожеланиям западных партнеров, выпускают премьеры для зарубежных гастролей, и ошибок пока не делали. Неудач не допустил бы и главный «арбитр» казанского оперного театра Рауфаль Мухаметзянов. Многие годы директор патронирует всю репертуарную программу театра в Казани и за рубежом. В гастрольную афишу на Западе – Франции, Германии, Швейцарии, Нидерландах – включена и новая работа театра. Верится, успех обеспечен. Критерием оценки любого произведения становится желание зрителя вновь увидеть тот или иной спектакль или, напротив, никогда с ним более не встречаться. «Даму с камелиями» хочется видеть снова.
Наталья Садовская
