Пресса
02.11.2010
Певческий голос - уникальный инструмент, созданный самой природой, великий дар, требующий такой же великой жертвенности от его счастливого обладателя. Знала ли об этом Рахиля Мифтахова, когда решилась стать певицей и пойти на ту сладкую каторгу, что зовется театр?
Ее детство прошло в Перми, в многодетной семье рабочего, жившего честно, бедно и буднично. Пасмурные очереди послевоенного времени за керосином, мылом, мукой... Чистые заштопанные занавески и огни герани на окнах. Знакомые всей уличной детворе крики старьевщика, приезжавшего на тощей лошаденке и менявшего старое тряпье на глиняные свистульки и надувные шарики.
Она мечтала о празднике, что редко стучался в их тесный от забот дом, и ей казалось, что этот праздник наступал, когда она выходила петь на школьную сцену или приносила из библиотеки новую книжку. Рахиля читала "Дальние страны" А.Гайдара, и ее уже проснувшаяся для любви душа рвалась к неведомому, но такому манящему счастью.
Она еще не знала ни легенду о гордой и самоотверженной Аиде, ни печальную историю любви "Дамы с камелиями", которые в будущем ей было суждено рассказывать со сцены. Но со свойственной ей страстностью она верила, что ее собственная жизнь будет красивой и очень счастливой. С этой уверенностью она приехала в Казань, услышав по радио объявление о наборе в Казанскую государственную консерваторию талантливой татарской молодежи.
Рахилю не приняли в консерваторию по причине отсутствия музыкальной подготовки, но, услышав голос юной девушки, заведующая кафедрой сольного пения З.Г.Байрашева сама отвела ее в музыкальное училище, где ей предстояло овладеть азами музыкальными, вокальными, жизненными.
Она училась, как и жила - взахлеб, вмещая в короткий зимний день не только занятия с педагогами, но и посещение художественных выставок, театров, концертов. А чтобы иметь возможность жить этой новой сказочной жизнью, Рахиля подрабатывала телефонисткой и уборщицей.
После окончания училища в 1963 году ее взяли стажером в Татарский оперный театр - честь, которой удостаивается далеко не каждый выпускник даже консерватории, а ведь Мифтаховой только предстояло переступить порог музыкального вуза, совмещая учебу в нем с работой в театре.
Она пела Керубино в опере Моцарта "Свадьба Фигаро" и еще не мечтала о Розине в "Севильском цирюльнике" Россини, пела Прилепу в "Пиковой даме" Чайковского и не мыслила себя Лизой в той же опере. Да и можно ли было предвидеть, что и колоратурная партия Розины, и партия Лизы, написанная для лирико-драматического сопрано, станут доступны ей - обладательнице голоса удивительно большого диапазона. Она понимала, что счастливое, идущее от самой природы "все могу" нуждается в строгой оправе технического совершенства, и стремилась получать максимум возможного сначала у своих педагогов, затем - у опытных партнеров по сцене и, конечно, у мастеров, под руководством которых ей посчастливилось работать - И.Шермана, Н.Даутова, Ф.Мансурова.
За годы работы в театре ей удалось спеть почти все сопрановые партии текущего репертуара, пережить и творческие взлеты, и горькие разочарования, привыкнуть к бескорыстному служению и постоянной жертвенности во имя искусства.
Канул в Лету тот хмурый день, когда директор театра, мягкий, интеллигентный М.Ф.Боголюбов, прикрыв рукой ее больничный лист, уговаривал: "Ну детонька! Ну не плачь! Спой еще десять спектаклей - очень надо..." И она пела свою веселую и нежную Сарвар в "Башмачках" Дж.Файзи, подарив тридцать пять незабываемых спектаклей счастливым зрителям, не ведавшим, чего это стоило актрисе...
Это "надо", одновременно и мучительное, и радостное, сопровождало ее в театре всю жизнь, воспитывало дух, волю, закаляло характер.
Не могу забыть спектакль в постановке Н.Даутова "Травиата" на сцене Зимнего театра в Сочи, во время гастролей театра в 1980 году. Мифтахова, певшая Виолетту, не стремилась подчеркнуть хрупкость, болезненность своей героини, хотя приложила немало усилий, чтобы спрятать за нанесенной с помощью грима бледностью свой здоровый южный загар. Внешний рисунок образа Виолетты был скуп и, кажется, мог разочаровать утонченного искателя парижской изысканности, если бы не та истинная глубина чувства, которая, как морская волна, накрывала зал и завораживала накалом внутренней энергии.
Рахиля не просто пела и играла на сцене - жизнь своих героинь она проживала, рано или поздно...
Перед тем как спеть Татьяну в "Евгении Онегине", она посвятила весь свой отпуск путешествию по пушкинским местам. Впрочем, это было не только путешествие, но и паломничество, потому что артистка не просто расширяла свой кругозор, но приобщалась к иному миру иного времени. Стоит ли удивляться, что образ Татьяны в исполнении Мифтаховой надолго запомнился зрителям. Эта партия стала любимой и для самой певицы, может быть, оттого, что ее душе была созвучна тема невозможности желанного личного счастья. Рано ушел из жизни ее муж - талантливый дирижер, тонкий и умный концертмейстер Вахит Тагиров... Может быть, оттого и ее Лиза в "Пиковой даме", воплощенная на сцене уже в середине восьмидесятых, соединила в себе и поэтичность юной Татьяны, и страстность много пережившей женщины, "сжав" столь полярные состояния в едином, необыкновенно динамичном образе. Не забыть, как пресыщенная московская публика стоя аплодировала этому спектаклю в 1986 году, во время гастролей казанской труппы в столице.
Счастливые воспоминания, незабываемые мгновения триумфа... Но жизнь артиста - это постоянное подтверждение профессионального мастерства. И как ни банально напоминание о том, что каждая новая роль - экзамен, невозможно иначе оценить партию Женщины в моно-опере Ф.Пуленка "Человеческий голос". По своей драматургии это была по-настоящему ее роль, но новый, современный музыкальный язык партитуры был серьезным испытанием.
Трагедия женской души, любящей, глубокой, отвергнутой любимым, передавалась Мифтаховой с исключительной убедительностью и силой. Сорок пять минут последнего телефонного разговора с возлюбленным, когда певица на сцене одна, без партнера, и лишь трубка телефона - примета диалога, ниточка, связывающая ее с жизнью, требовали от артистки полной отдачи.
"Любовь и жизнь женщины" - так называется известный вокальный цикл Р.Шумана на стихи Шамиссо, не случайно избранный певицей для ее творческого вечера. С успехом прошедший на сцене Дома актеров, он надолго запомнился любителям камерного пения, а сегодня об этом вспомнилось потому, что тема женщины и ее жертвенности могла бы стать эпиграфом ко всему творчеству и жизни замечательной певицы и актрисы Рахили Мифтаховой.
Она была красивой татарской женщиной, с нежной кожей, которую так любило целовать солнце, серыми ласковыми глазами, благородной статью и великой духовной энергией, которую в любой момент готов был озвучить красивый сильный голос.
Она никогда не расставалась с национальной музыкой. Отсутствие в репертуаре театра произведений татарских композиторов, а такое время от времени случалось, певица возмещала концертным исполнением камерной музыки Сайдашева, Музафарова, Валиуллина, Жиганова, Яхина. Помню ее концерты, посвященные столетию Г.Тукая, где звучали романсы и песни на стихи великого поэта, помню аплодисменты, цветы и благодарные слезы слушателей...
Однако жизнь настоящего артиста не обходится без терний. По малозначительным причинам был исключен из репертуара "Человеческий голос"
Ф. Пуленка. Почти незаметно для музыкальной общественности прошло единственное выступление Мифтаховой в партии Дездемоны в опере Верди "Отелло". Так же незаметно в потоке времени проскользнула круглая дата - двадцатипятилетие ее служения театру... Певица не роптала, но мужественно ждала и верила, что ей, находившейся в расцвете творческих сил и таланта, нужно смотреть только вперед. Она надеялась и тогда, когда проблемы со здоровьем потребовали от нее жизненного выбора. Опасаясь, что лечение, которое ей предложили врачи, может повредить связкам, она отказалась в пользу голоса... "Если бы знали, чем приходится порою жертвовать", - сказала она мне тогда печально.
Это была наша последняя встреча с Рахилей Мифтаховой. Шумная казанская улица обтекала суетой повседневности, а она говорила о творческих планах, надеждах и счастье быть артисткой.
Когда-то на гастролях в Сочи, после красивого заплыва в море, Рахиля сказала: "Главное в плавании - это дыхание". А потом добавила, как бы для себя: "Дышать, чтобы петь, и петь, чтобы жить".
Певческий голос - уникальный инструмент, созданный самой природой, великий дар, требующий такой же великой жертвенности от его счастливого обладателя... Рахиля Мифтахова это знала.
Автор: Елена ЯХОНТОВА
СМИ: газета "Республика Татарстан" № 222 (26859), 02.11.2010
Источник: http://www.rt-online.ru/articles/3490/100614/
Свет далекой звезды
Почти тридцать лет посвятила казанской оперной сцене заслуженная артистка России, народная артистка Татарстана Рахиля Мифтахова. В эти дни замечательная певица отмечала бы свой семидесятилетний юбилей. Если бы дожила... 24 ноября в память о Рахиле Мифтаховой в театре им.М.Джалиля прозвучит одна из ее любимых опер -"Аида". Петь будет блистательный состав - Ирина Гагитэ, Михаил Казаков, Эрнесто Гризалес... А в Казанском университете культуры и искусств на днях вспоминали талантливого педагога Рахилю Мифтахову - в этом вузе она стояла у истоков кафедры сольного пения.Певческий голос - уникальный инструмент, созданный самой природой, великий дар, требующий такой же великой жертвенности от его счастливого обладателя. Знала ли об этом Рахиля Мифтахова, когда решилась стать певицей и пойти на ту сладкую каторгу, что зовется театр?
Ее детство прошло в Перми, в многодетной семье рабочего, жившего честно, бедно и буднично. Пасмурные очереди послевоенного времени за керосином, мылом, мукой... Чистые заштопанные занавески и огни герани на окнах. Знакомые всей уличной детворе крики старьевщика, приезжавшего на тощей лошаденке и менявшего старое тряпье на глиняные свистульки и надувные шарики.
Она мечтала о празднике, что редко стучался в их тесный от забот дом, и ей казалось, что этот праздник наступал, когда она выходила петь на школьную сцену или приносила из библиотеки новую книжку. Рахиля читала "Дальние страны" А.Гайдара, и ее уже проснувшаяся для любви душа рвалась к неведомому, но такому манящему счастью.
Она еще не знала ни легенду о гордой и самоотверженной Аиде, ни печальную историю любви "Дамы с камелиями", которые в будущем ей было суждено рассказывать со сцены. Но со свойственной ей страстностью она верила, что ее собственная жизнь будет красивой и очень счастливой. С этой уверенностью она приехала в Казань, услышав по радио объявление о наборе в Казанскую государственную консерваторию талантливой татарской молодежи.
Рахилю не приняли в консерваторию по причине отсутствия музыкальной подготовки, но, услышав голос юной девушки, заведующая кафедрой сольного пения З.Г.Байрашева сама отвела ее в музыкальное училище, где ей предстояло овладеть азами музыкальными, вокальными, жизненными.
Она училась, как и жила - взахлеб, вмещая в короткий зимний день не только занятия с педагогами, но и посещение художественных выставок, театров, концертов. А чтобы иметь возможность жить этой новой сказочной жизнью, Рахиля подрабатывала телефонисткой и уборщицей.
После окончания училища в 1963 году ее взяли стажером в Татарский оперный театр - честь, которой удостаивается далеко не каждый выпускник даже консерватории, а ведь Мифтаховой только предстояло переступить порог музыкального вуза, совмещая учебу в нем с работой в театре.
Она пела Керубино в опере Моцарта "Свадьба Фигаро" и еще не мечтала о Розине в "Севильском цирюльнике" Россини, пела Прилепу в "Пиковой даме" Чайковского и не мыслила себя Лизой в той же опере. Да и можно ли было предвидеть, что и колоратурная партия Розины, и партия Лизы, написанная для лирико-драматического сопрано, станут доступны ей - обладательнице голоса удивительно большого диапазона. Она понимала, что счастливое, идущее от самой природы "все могу" нуждается в строгой оправе технического совершенства, и стремилась получать максимум возможного сначала у своих педагогов, затем - у опытных партнеров по сцене и, конечно, у мастеров, под руководством которых ей посчастливилось работать - И.Шермана, Н.Даутова, Ф.Мансурова.
За годы работы в театре ей удалось спеть почти все сопрановые партии текущего репертуара, пережить и творческие взлеты, и горькие разочарования, привыкнуть к бескорыстному служению и постоянной жертвенности во имя искусства.
Канул в Лету тот хмурый день, когда директор театра, мягкий, интеллигентный М.Ф.Боголюбов, прикрыв рукой ее больничный лист, уговаривал: "Ну детонька! Ну не плачь! Спой еще десять спектаклей - очень надо..." И она пела свою веселую и нежную Сарвар в "Башмачках" Дж.Файзи, подарив тридцать пять незабываемых спектаклей счастливым зрителям, не ведавшим, чего это стоило актрисе...
Это "надо", одновременно и мучительное, и радостное, сопровождало ее в театре всю жизнь, воспитывало дух, волю, закаляло характер.
Не могу забыть спектакль в постановке Н.Даутова "Травиата" на сцене Зимнего театра в Сочи, во время гастролей театра в 1980 году. Мифтахова, певшая Виолетту, не стремилась подчеркнуть хрупкость, болезненность своей героини, хотя приложила немало усилий, чтобы спрятать за нанесенной с помощью грима бледностью свой здоровый южный загар. Внешний рисунок образа Виолетты был скуп и, кажется, мог разочаровать утонченного искателя парижской изысканности, если бы не та истинная глубина чувства, которая, как морская волна, накрывала зал и завораживала накалом внутренней энергии.
Рахиля не просто пела и играла на сцене - жизнь своих героинь она проживала, рано или поздно...
Перед тем как спеть Татьяну в "Евгении Онегине", она посвятила весь свой отпуск путешествию по пушкинским местам. Впрочем, это было не только путешествие, но и паломничество, потому что артистка не просто расширяла свой кругозор, но приобщалась к иному миру иного времени. Стоит ли удивляться, что образ Татьяны в исполнении Мифтаховой надолго запомнился зрителям. Эта партия стала любимой и для самой певицы, может быть, оттого, что ее душе была созвучна тема невозможности желанного личного счастья. Рано ушел из жизни ее муж - талантливый дирижер, тонкий и умный концертмейстер Вахит Тагиров... Может быть, оттого и ее Лиза в "Пиковой даме", воплощенная на сцене уже в середине восьмидесятых, соединила в себе и поэтичность юной Татьяны, и страстность много пережившей женщины, "сжав" столь полярные состояния в едином, необыкновенно динамичном образе. Не забыть, как пресыщенная московская публика стоя аплодировала этому спектаклю в 1986 году, во время гастролей казанской труппы в столице.
Счастливые воспоминания, незабываемые мгновения триумфа... Но жизнь артиста - это постоянное подтверждение профессионального мастерства. И как ни банально напоминание о том, что каждая новая роль - экзамен, невозможно иначе оценить партию Женщины в моно-опере Ф.Пуленка "Человеческий голос". По своей драматургии это была по-настоящему ее роль, но новый, современный музыкальный язык партитуры был серьезным испытанием.
Трагедия женской души, любящей, глубокой, отвергнутой любимым, передавалась Мифтаховой с исключительной убедительностью и силой. Сорок пять минут последнего телефонного разговора с возлюбленным, когда певица на сцене одна, без партнера, и лишь трубка телефона - примета диалога, ниточка, связывающая ее с жизнью, требовали от артистки полной отдачи.
"Любовь и жизнь женщины" - так называется известный вокальный цикл Р.Шумана на стихи Шамиссо, не случайно избранный певицей для ее творческого вечера. С успехом прошедший на сцене Дома актеров, он надолго запомнился любителям камерного пения, а сегодня об этом вспомнилось потому, что тема женщины и ее жертвенности могла бы стать эпиграфом ко всему творчеству и жизни замечательной певицы и актрисы Рахили Мифтаховой.
Она была красивой татарской женщиной, с нежной кожей, которую так любило целовать солнце, серыми ласковыми глазами, благородной статью и великой духовной энергией, которую в любой момент готов был озвучить красивый сильный голос.
Она никогда не расставалась с национальной музыкой. Отсутствие в репертуаре театра произведений татарских композиторов, а такое время от времени случалось, певица возмещала концертным исполнением камерной музыки Сайдашева, Музафарова, Валиуллина, Жиганова, Яхина. Помню ее концерты, посвященные столетию Г.Тукая, где звучали романсы и песни на стихи великого поэта, помню аплодисменты, цветы и благодарные слезы слушателей...
Однако жизнь настоящего артиста не обходится без терний. По малозначительным причинам был исключен из репертуара "Человеческий голос"
Ф. Пуленка. Почти незаметно для музыкальной общественности прошло единственное выступление Мифтаховой в партии Дездемоны в опере Верди "Отелло". Так же незаметно в потоке времени проскользнула круглая дата - двадцатипятилетие ее служения театру... Певица не роптала, но мужественно ждала и верила, что ей, находившейся в расцвете творческих сил и таланта, нужно смотреть только вперед. Она надеялась и тогда, когда проблемы со здоровьем потребовали от нее жизненного выбора. Опасаясь, что лечение, которое ей предложили врачи, может повредить связкам, она отказалась в пользу голоса... "Если бы знали, чем приходится порою жертвовать", - сказала она мне тогда печально.
Это была наша последняя встреча с Рахилей Мифтаховой. Шумная казанская улица обтекала суетой повседневности, а она говорила о творческих планах, надеждах и счастье быть артисткой.
Когда-то на гастролях в Сочи, после красивого заплыва в море, Рахиля сказала: "Главное в плавании - это дыхание". А потом добавила, как бы для себя: "Дышать, чтобы петь, и петь, чтобы жить".
Певческий голос - уникальный инструмент, созданный самой природой, великий дар, требующий такой же великой жертвенности от его счастливого обладателя... Рахиля Мифтахова это знала.
Автор: Елена ЯХОНТОВА
СМИ: газета "Республика Татарстан" № 222 (26859), 02.11.2010
Источник: http://www.rt-online.ru/articles/3490/100614/
