Пресса
12.08.2010
На XXIII Международном фестивале классического балета имени Рудольфа Нуреева в Казани большинство главных партий с блеском исполнили солисты Мариинского театра.
В по-летнему теплой и зеленой Казани проходил один из самых замечательных фестивалей балета, на которых мне когда-либо доводилось бывать - XXIII международный фестиваль классического балета имени Рудольфа Нуреева. Пожалуйста, обратите внимание на слово «классический» в названии фестиваля - в нем суть и фестиваля, и балета как жанра. Так называемый современный балет - это, на мой взгляд, искусство какого-то другого жанра, и на нуреевском фестивале он присутствовал мельком - просто был обозначен одним одноактным спектаклем.
Но прежде, чем рассказывать о роскошном балетном форуме, мне хочется поделиться впечатлениями о столице Татарстана и так называемой третьей столице России. Казань - удивительный город: милый, интеллигентный и при этом действительно столичный, и не номинально, а по факту.
Атмосферой Казань напоминает Ленинград моего детства - все очень спокойные, любезные, хорошо знают и любят свой город, рады показать дорогу (за две недели моего пребывания в Казани никто ни разу не сказал, что он (она) не знает, как пройти туда или сюда, ни один человек!) и рассказать о достопримечательностях. Никогда не забуду, как кондуктор в трамвае, которую я спросила, где мне выходить, узнав, что я из Петербурга, стала рассказывать об интересных местах и памятниках, мимо которых проходил маршрут, и я, пораженная, дважды проехала с ней от кольца до кольца, чтобы дослушать её рассказ.
Казань любима ее жителями, и это витает в воздухе. Наверное, поэтому здесь так легко дышится! Я ходила по казанским улицам и испытывала необыкновенную легкость души. Никогда и нигде, кроме Ленинграда 1960-х-1970-х, я не чувствовала такого.
Так же искренне и преданно, как и саму Казань, казанцы любят свой Академический государственный театр оперы и балета имени Мусы Джалиля. Но этот театр, надо заметить, достоин самой высокой любви. Прежде всего, он красавец, особенно внутри. Входишь в здание театра и сразу понимаешь, даже еще пока только чувствуешь, что это место особенное - благодаря, опять же, атмосфере благоговения перед искусством, которая царит уже в фойе и вестибюлях. И, конечно, интерьер театра завораживает, даже после всех потрясающих красот Петербурга! Необычность архитектурного решения выражается в том, что на первом этаже находится только гардероб, а из гардероба наверх - с противоположных сторон гардеробного периметра - ведут две абсолютно одинаковые парадные лестницы из белого мрамора, украшенные затейливыми светильниками, стилизованными под старину. Над лестничными площадками сверкают хрусталем люстры, по форме похожие на те, что украшают Большой зал Петербургской филармонии.
Изумительно тонко оформлены гостиные для зрителей - пастельные цвета, изящные барельефы, дивный наборный паркет. Большое фойе тоже напоминает интерьер нашего Большого зала - устремленные ввысь колонны, хОры и элегантность во всем. В этом фойе проходила выставка, посвященная истории фестиваля, и приятно было наблюдать, с каким интересом зрители во время антрактов читали материалы, размещенные на стендах, и рассматривали фотографии. Несмотря на то, что фойе и галереи театра очень просторные, в Большом фойе яблоку негде было упасть - таков интерес зрителей не только к конкретному спектаклю, на который они пришли, но и к истории своего театра в целом.
Публика в Казанском оперном заставила меня вспомнить ленинградскую театральную публику, увы, ушедшую в историю. Они все в вечерних туалетах и выходных туфлях, а мужчины - в костюмах с галстуками. Стояла жара, люди были в летних платьях и костюмах, но именно в нарядных костюмах, а не в вытянутых пляжных футболках. Из современных театров так одеваются, например, на премьеры в Ла Скала, где даже на билетах написано (передаю смысл), что зрителей, чья одежда не соответствует интерьерам театра (к слову, роскошным), администрация имеет право не пускать на спектакль. То же самое следовало бы написать на билетах и сайте Мариинского театра, а в Казани это понимают и без слов.
Зрительный зал - традиционный для оперного театра, но с удобными большими креслами и достаточными расстояниями между рядами, чтобы проходящие к своим местам не беспокоили уже сидящих. Что важно, в зале имеются кресла для билетеров, которые смотрят спектакль со всеми и одновременно наблюдают за порядком в зале. Кстати, насчет порядка. На семи посещенных мной спектаклях ни разу не зазвонил ни один телефон, никто не кашлял, не ронял номерки, ничем не шелестел, и, разумеется, никто не фотографировал во время действия. Думаю, такое поведение зрителей вызвано не только присутствием билетеров.
Потолок зала расписан крупными узорами, а двери украшают выкованные из металла декоративные элементы, и то, и другое - в татарском национальном стиле. И вообще, стильность, пожалуй, - главная характеристика театральных интерьеров Татарской оперы. И, конечно, спектаклей фестиваля, о которых, наконец, пойдет речь.
Фестиваль классического балета в Казани впервые был проведен в 1987 году, тогда еще в статусе всероссийского. С 1993 года, с личного согласия легендарного танцовщика Рудольфа Нуреева, дважды в 1992 году посетившего Казанский театр по приглашению его директора Рауфаля Мухаметзянова, фестиваль носит его имя. Спектакль «Щелкунчик» 21 мая 1992 года стал не просто украшением фестиваля, но сенсацией: за дирижерским пультом стоял сам Нуреев. Пройдя путь от всероссийского до международного, завоевывая с каждым годом все большую популярность, фестиваль сейчас является одной из визитных карточек музыкально-театрального Татарстана и значительным событием в культурной жизни России и Европы. Ирек Мухамедов, Владимир Васильев, Надежда Павлова, Светлана Захарова, Юлия Махалина, Ульяна Лопаткина, Денис Матвиенко, Леонид Сарафанов - это далеко не полный перечень звезд, в разное время выступавших в спектаклях фестиваля.
На XXIII международном балетном форуме было показано 12 постановок, а завершился он двумя гала-концертами. Открылся фестиваль балетом «Спартак» (в хореографии и постановке Георгия Ковтуна), затем следовали «Лебединое озеро» в хореографии Мариуса Петипа и Льва Иванова и «Спящая красавица» (хореография Мариуса Петипа, балетмейстер-постановщик - Владимир Яковлев). К сожалению, эти спектакли я пропустила, т.к. смогла приехать только к четвертому дню программы. И тот день оказался украшенным феерическим «Дон Кихотом» (хореография Александра Горского).
Первое, что видят зрители в любом театре, когда открывается занавес, это декорации. И именно декорации настраивают публику на определенное восприятие спектакля. В казанском «Дон Кихоте» 1-я картина - кабинет Дон Кихота: старинная люстра, книжный шкаф из дорогого дерева, затейливый круглый столик, на котором стоит бронзовый подсвечник со свечой, за столиком сидит Дон Кихот (Кахабер Андриадзе), погруженный в свои мысли (художник-постановщик - Лев Солодовников). И в этот строгий кабинет забавной походкой входит Санчо Панса (Александр Петухов, Большой театр) с задушенной курицей в руках. Комичные ситуации, радуя зрителей, будут еще не раз возникать в спектакле (балетмейстер-постановщик - Лариса Трембовельская).
Еще одна захватывающая работа сценографа в «Дон Кихоте», а их будет много, - замок на скале и испанская «Китайская стена». Очень приятно, что Татарский оперный театр понимает важность высокохудожественных декораций, которые запоминаются сами по себе, не говоря уже о том, что придают красочность и живописность спектаклям. В таких декорациях артистам намного приятнее танцевать и легче воплощать образы своих персонажей, нежели на пустой сцене или в каких-нибудь мрачных абстрактных сооружениях, как это, увы, в последние годы все чаще встречается во многих театрах мира.
Китри исполняла Анастасия Матвиенко, а Базиля - Денис Матвиенко, оба - солисты Мариинского театра. Эта пара обладает великолепной техникой, а Денис так просто виртуозной - о, какое у него шене в I акте (это когда он быстро-быстро крутится волчком на обеих соединенных вместе ногах)! И вообще, Денис Матвиенко демонстрирует мощный, стремительный, но при этом элегантный танец.
Очень эффектная сцена в таверне (II акт), где Китри влетает в объятия Базиля, словно стрела Амура - точно, чисто, молниеносно! В «Дон Кихоте» восхищали не только солисты, но и кордебалет. Например, цыганский танец по высокому темпу, массовости, зрелищности и качеству исполнения может сравниться с Половецкими плясками в опере «Князь Игорь» в постановке Мариинского театра. «Дон Кихот» впечатляет также и пантомимными сценками, секундными, но с таким добрым юмором сыгранными и так пластически выразительно, что они существенно украшали балет и придавали ему определенный эмоциональный градус, а это так важно в искусстве танца! Так что казанский «Дон Кихот» - не только ярко-танцевальный (извините за «масло масляное»), но и игровой.
Умопомрачительной красоты и изящества картина сна Дон Кихота. Представьте себе кружевную заставку от пола до колосников в виде тонкого изысканного кружева цвета деревенских сливок, а на этом кружеве - дивные вышитые узоры, в том числе, мельницы, и даже портреты Дон Кихота и Санчо Пансы. Заставка - нечто среднее между вологодским и французским кружевным полотном, увеличенным в десятки раз. И за этим кружевным шедевром встает светло-янтарное солнце и освещает нежным светом желто-белые «цветочные» пачки балерин (художник по костюмам - Елизавета Дворкина). Глядишь на чудесные декорации, на то, с какой легкостью танцуют балерины, и все это настолько радует глаз и просветляет душу, что вдруг начинаешь чувствовать, что не просто смотришь балет, а присутствуешь при рождении шедевра.
На следующий день фестиваля была показана мировая премьера современного одноактного балета "Quatro" на музыку Милко Лазара в хореографии Эдварда Клюга. Исполнителей было всего четыре - солисты Мариинского театра Денис Матвиенко, Леонид Сарафанов, Анастасия Матвиенко и Олеся Новикова. Музыку «Quatro» я не запомнила, поэтому сказать о ней ничего не могу. Костюмы были на грани фола: брюки у мужчин (торс голый) и короткие спортивные трусы и невзрачные открытые топики у девушек. А хореография... Ну, если хождение по сцене военно-спортивным шагом, нервное хватание друг друга за плечи и тому подобное считать хореографией, то комментариев она не требует. Однако определение жанра данного произведения, напоминающего разминку поссорившихся между собой спортсменов, как балет представляется мне выдаванием желаемого за действительное.
Сменивший «Quatro» спектакль «Сказание о Йусуфе» (композитор Леонид Любовский, хореография и постановка Георгия Ковтуна) вернул фестиваль в привычное русло. Забегая вперед, скажу, что автор музыки «Йусуфа» Леонид Любовский, автор либретто Ренат Харрис и исполнитель главной партии Нурлан Канетов были удостоены Государственной премии Российской Федерации. Сюжет балета - по мотивам поэмы Кул Гали о судьбе Йусуфа, одного из пророков, выделенного Богом и отвергаемого обществом. Рассказывает Ренат Харрис: «Книга о Йусуфе» - так любовно называли в народе произведение Кул Гали, в течение столетий оставалась одной из самых популярных в татарской литературе. Сам Йусуф - это воплощение идеи верности Всевышнему, отцу, долгу. В этом смысле балет «Сказание о Йусуфе» продолжает традиции Востока, где этот герой именовался обычно Верным Йусуфом, в отличие от западной традиции, называющей его Иосифом Прекрасным».
Сценическое оформление спектакля создал Андрей Злобин, проявив буйство фантазии, но не перейдя грань, за которой ее плоды стали бы неоправданными или неуместными. Декорации необычны и очень зрелищны: в начале второго акта ветви деревьев так причудливо сплетаются, что создают ощущение дымки. Луна - словно глазок гигантского фотоаппарата, и какие-то лунные камни вокруг нее, причем, они не кружатся, но нарисованы так, словно находятся в кружении.
В первой картине жуки-скарабеи, владельцы людских судеб, играют шарами жизни (Александра Суродеева и Руслан Савденов). Правда, жуки своими ловкими, быстрыми, пластичными движениями больше напоминают ящериц, но, главное, понятно, зачем они на сцене и что делают. А костюмы спектакля (художник по костюмам - Анна Ипатьева) удивительно соответствуют хореографическим образам всех главных действующих лиц, живописны и истинно художественны.
Интересна хореография у Йусуфа (Нурлан Канетов), которому волею судеб приходится то страдать, то оправдываться: в том, как Йусуф протягивает руку, как стоит, как склоняет голову - даже не в танце еще, а просто в рисунке образа, уже читаются все его чувства. Зулейха Татьяны Голяковой тоже наполняет свой танец целой палитрой чувств - от отчаяния и злости от неразделенной любви до предательства (в сцене, когда Фараон (Денис Мочалов) застает жену раздевающейся перед не отвечающим ей взаимностью Йусуфом).
Словом, этот хореографический спектакль-притча самим фактом своего появления расширил рамки художественных возможностей балета как жанра, и уже одним только этим внес вклад в историю культуры и фестиваля имени Нуреева.
Казанский «Корсар» - яркий, динамичный и насыщенный хореографическим действием балет (хореография Мариуса Петипа и Константина Сергеева). Музыкальный материал для этой постановки собирали буквально по крупицам: в Алма-Ате, Новосибирске, Санкт-Петербурге, Мюнхене. Кроме того, часть партитуры, в т.ч. сцены «Марш после кораблекрушения», «Тартар», «Оживленный сад», а также «Адажио», выход Паши, вариации Медоры (фрагменты) и другое воссозданы и оркестрованы казанским композитором, заслуженным деятелем искусств Татарстана Рустемом Зариповым с видеозаписи постановки «Корсара» на сцене Американского театра балета. Балетмейстером-постановщиком выступила Елена Панкова, в свое время окончившая Ленинградское хореографическое училище имени Вагановой и танцевавшая в Кировском (ныне - Мариинском) театре, затем работавшая за рубежом, а в 2003-м году получившая диплом педагога-балетмейстера в Академии имени Вагановой. Музыка «Корсара» скомпонована из произведений разных композиторов - Лео Делиба, Адольфа Адана, Чезаре Пуни, Людвига Минкуса и других. Как и все спектакли Татарского театра оперы и балета, «Корсар» отлично оформлен (художник-постановщик - Ушанги Имерлишвили): каменная арка в море, похожая на Золотые ворота в Крыму; шатер Паши, спускаемый с колосников, весь расшитый «драгоценными» камнями; в райском саду - пышные южные цветы с листьями замысловатых форм - сценография каждой картины восхищает очередным всплеском художественной мысли Имерлишвили.
Наталия Мацак (Национальная опера Украины) была замечательной Медорой, и техника ее танца не раз вызывала восхищение, особенно впечатлило ее фуэте, исполненное на огромной скорости, но при этом четко и элегантно, и релеве - когда балерина на одной ноге передвигается по сцене, помогая себе согнутой в колене другой (оба - во II акте). Хорошо вписались в спектакль украинец Сергей Сидорский (Конрад) и пермячка Евгения Ляхова (Гюльнара), не уступали приглашенным солистам и казанские танцовщики: Руслан Савденов (Али), Михаил Тимаев (Исаак Ланкедем) и другие.
Чудесна «Коппелия» Лео Делиба (хореография Артюра Сен-Леона, Мариуса Петипа, Энрико Чекетти в редакции Владимира Яковлева). Балетмейстер-постановщик Владимир Яковлев создал хореографию «Коппелии» с большой выдумкой, в ней нет ничего пере- или недо-, всего ровно столько, сколько нужно. Высокая гармоничность балета, и конечно, изысканность костюмов и декораций Анны Нежной буквально приковывает внимание зрителей, они не отвлекаются ни на секунду, боясь пропустить важную эмоцию персонажей или выразительное танцевальное движение. Как эмоционально «разговаривает» Сванильда (Екатерина Бортякова, труппа «Корона русского балета», Москва) с сидящей на балконе куклой Коппелией (Ольга Алексеева) - и рукой грозит, и ножкой топает! Но, не добившись ответной реакции, убегает. А как выразительно она общается с Коппелиусом (Кахабер Андриадзе)! Совершенно поразителен групповой мужской танец, когда танцовщики, одновременно и многократно взмывая вверх, в полете успевают несколько раз ножкой ножку бить, а также танец и пантомима куклы-манекена (Дмитрий Строителев). А вы когда-нибудь видели, чтобы танцевали молитву? В казанской «Коппелии» есть такой персонаж - Молитва, и исполняет ее Алина Штейнберг. В одушевленной кукольной истории балета «Коппелия» кипят совсем не кукольные страсти, выражаемые в одухотворенных и технически безупречных танцах.
В «Баядерке» Гамзатти и Солора исполняли солисты Мариинского театра Елена Евсеева и Владимир Шкляров, а Никию - прима-балерина Мариинки Виктория Терешкина. Потрясающе элегантный танец у Евсеевой, с точными, уверенными, победительными движениями. А ее огненно-рыжие сверкающие волосы вносят дополнительные краски в образ. Никия Терешкиной в сцене после укуса змеи едва не заставила зал рыдать, настолько пронзительно изливала она в танце свое горе: сначала - всем присутствующим, затем, воздев руки к минарету, - всем богам. Но боги не откликнулись, и баядерка умерла. Сцена соперничества Никии и Гамзатти сама по себе очень сильна, но когда оркестр играет ее так, как играл на фестивальном спектакле оркестр Татарской оперы под руководством Рената Салаватова, она становится главным событием Вселенной. Музыкальный уровень всех спектаклей фестиваля был очень высок («Quatro» исключаем, он шел под фонограмму), но в отдельных моментах музыканты оркестра достигали невероятных исполнительских откровений.
И, наконец, «Жизель» в постановке Никиты Долгушина. В этом спектакле сильнейшее впечатление произвела солистка Мариинского театра Евгения Образцова (Жизель), во II акте совершенно бестелесно парившая в воздухе в образе призрака Жизели. Это был настоящий призрак, невесомый и прозрачный, абсолютно беззвучно приземлявшийся на сцену из прыжков. Во время прощания Жизели-виллисы с Альбертом - прощания призрака с живым человеком - зал замер от пронзительности происходившего. Как Евгении удалось даже не перевоплотиться, а превратиться в призрак - тайна ее великого искусства. Сказочно-потусторонней была Мирта (Ольга Зубкова («Кремлевский балет»), одному только взгляду которой сразу повиновались виллисы. А как выдержанны все линии виллисовских сцен, какая синхронность исполнения!
Принцип репертуарной политики Казанского театра - воссоздание и сохранение признанных ценностей мировой хореографии, и нуреевский фестиваль еще раз подтвердил, что балетной труппе театра это удается как мало кому в мире.
"Мы должны сохранять бережное отношение к балету, как феномену большой культуры, - писала выдающаяся балерина, экс-прима Большого театра Людмила Семеняка. - Нынешнее время подвергает такой подход многим испытаниям: в нем утверждается бизнес со своими категориями. Но театр в России - не просто развлечение, у нас он берет на себя роль жизненного пространства человеческого духа. Театр - часть нашей духовной силы, с которой нужно жить в XXI веке. И артист - носитель этой силы. В театре бывают подъемы и спады духа, отражающего эпоху, в которой он живет. Но наш балетный театр столь многого достиг на протяжении своей истории, что я надеюсь, у него на все века хватит духовных сил, чтобы питать последующие поколения". У Татарского академического театра оперы и балета - хватит, несомненно.
Источник:
http://npeterburg.ru/2010/mariinskii-desant-v-kazan-chast-1
http://npeterburg.ru/2010/mariinskii-desant-v-kazan-chast-2
Мариинский десант в Казань
Людмила ЛавроваНа XXIII Международном фестивале классического балета имени Рудольфа Нуреева в Казани большинство главных партий с блеском исполнили солисты Мариинского театра.
В по-летнему теплой и зеленой Казани проходил один из самых замечательных фестивалей балета, на которых мне когда-либо доводилось бывать - XXIII международный фестиваль классического балета имени Рудольфа Нуреева. Пожалуйста, обратите внимание на слово «классический» в названии фестиваля - в нем суть и фестиваля, и балета как жанра. Так называемый современный балет - это, на мой взгляд, искусство какого-то другого жанра, и на нуреевском фестивале он присутствовал мельком - просто был обозначен одним одноактным спектаклем.
Но прежде, чем рассказывать о роскошном балетном форуме, мне хочется поделиться впечатлениями о столице Татарстана и так называемой третьей столице России. Казань - удивительный город: милый, интеллигентный и при этом действительно столичный, и не номинально, а по факту.
Атмосферой Казань напоминает Ленинград моего детства - все очень спокойные, любезные, хорошо знают и любят свой город, рады показать дорогу (за две недели моего пребывания в Казани никто ни разу не сказал, что он (она) не знает, как пройти туда или сюда, ни один человек!) и рассказать о достопримечательностях. Никогда не забуду, как кондуктор в трамвае, которую я спросила, где мне выходить, узнав, что я из Петербурга, стала рассказывать об интересных местах и памятниках, мимо которых проходил маршрут, и я, пораженная, дважды проехала с ней от кольца до кольца, чтобы дослушать её рассказ.
Казань любима ее жителями, и это витает в воздухе. Наверное, поэтому здесь так легко дышится! Я ходила по казанским улицам и испытывала необыкновенную легкость души. Никогда и нигде, кроме Ленинграда 1960-х-1970-х, я не чувствовала такого.
Так же искренне и преданно, как и саму Казань, казанцы любят свой Академический государственный театр оперы и балета имени Мусы Джалиля. Но этот театр, надо заметить, достоин самой высокой любви. Прежде всего, он красавец, особенно внутри. Входишь в здание театра и сразу понимаешь, даже еще пока только чувствуешь, что это место особенное - благодаря, опять же, атмосфере благоговения перед искусством, которая царит уже в фойе и вестибюлях. И, конечно, интерьер театра завораживает, даже после всех потрясающих красот Петербурга! Необычность архитектурного решения выражается в том, что на первом этаже находится только гардероб, а из гардероба наверх - с противоположных сторон гардеробного периметра - ведут две абсолютно одинаковые парадные лестницы из белого мрамора, украшенные затейливыми светильниками, стилизованными под старину. Над лестничными площадками сверкают хрусталем люстры, по форме похожие на те, что украшают Большой зал Петербургской филармонии.
Изумительно тонко оформлены гостиные для зрителей - пастельные цвета, изящные барельефы, дивный наборный паркет. Большое фойе тоже напоминает интерьер нашего Большого зала - устремленные ввысь колонны, хОры и элегантность во всем. В этом фойе проходила выставка, посвященная истории фестиваля, и приятно было наблюдать, с каким интересом зрители во время антрактов читали материалы, размещенные на стендах, и рассматривали фотографии. Несмотря на то, что фойе и галереи театра очень просторные, в Большом фойе яблоку негде было упасть - таков интерес зрителей не только к конкретному спектаклю, на который они пришли, но и к истории своего театра в целом.
Публика в Казанском оперном заставила меня вспомнить ленинградскую театральную публику, увы, ушедшую в историю. Они все в вечерних туалетах и выходных туфлях, а мужчины - в костюмах с галстуками. Стояла жара, люди были в летних платьях и костюмах, но именно в нарядных костюмах, а не в вытянутых пляжных футболках. Из современных театров так одеваются, например, на премьеры в Ла Скала, где даже на билетах написано (передаю смысл), что зрителей, чья одежда не соответствует интерьерам театра (к слову, роскошным), администрация имеет право не пускать на спектакль. То же самое следовало бы написать на билетах и сайте Мариинского театра, а в Казани это понимают и без слов.
Зрительный зал - традиционный для оперного театра, но с удобными большими креслами и достаточными расстояниями между рядами, чтобы проходящие к своим местам не беспокоили уже сидящих. Что важно, в зале имеются кресла для билетеров, которые смотрят спектакль со всеми и одновременно наблюдают за порядком в зале. Кстати, насчет порядка. На семи посещенных мной спектаклях ни разу не зазвонил ни один телефон, никто не кашлял, не ронял номерки, ничем не шелестел, и, разумеется, никто не фотографировал во время действия. Думаю, такое поведение зрителей вызвано не только присутствием билетеров.
Потолок зала расписан крупными узорами, а двери украшают выкованные из металла декоративные элементы, и то, и другое - в татарском национальном стиле. И вообще, стильность, пожалуй, - главная характеристика театральных интерьеров Татарской оперы. И, конечно, спектаклей фестиваля, о которых, наконец, пойдет речь.
Фестиваль классического балета в Казани впервые был проведен в 1987 году, тогда еще в статусе всероссийского. С 1993 года, с личного согласия легендарного танцовщика Рудольфа Нуреева, дважды в 1992 году посетившего Казанский театр по приглашению его директора Рауфаля Мухаметзянова, фестиваль носит его имя. Спектакль «Щелкунчик» 21 мая 1992 года стал не просто украшением фестиваля, но сенсацией: за дирижерским пультом стоял сам Нуреев. Пройдя путь от всероссийского до международного, завоевывая с каждым годом все большую популярность, фестиваль сейчас является одной из визитных карточек музыкально-театрального Татарстана и значительным событием в культурной жизни России и Европы. Ирек Мухамедов, Владимир Васильев, Надежда Павлова, Светлана Захарова, Юлия Махалина, Ульяна Лопаткина, Денис Матвиенко, Леонид Сарафанов - это далеко не полный перечень звезд, в разное время выступавших в спектаклях фестиваля.
На XXIII международном балетном форуме было показано 12 постановок, а завершился он двумя гала-концертами. Открылся фестиваль балетом «Спартак» (в хореографии и постановке Георгия Ковтуна), затем следовали «Лебединое озеро» в хореографии Мариуса Петипа и Льва Иванова и «Спящая красавица» (хореография Мариуса Петипа, балетмейстер-постановщик - Владимир Яковлев). К сожалению, эти спектакли я пропустила, т.к. смогла приехать только к четвертому дню программы. И тот день оказался украшенным феерическим «Дон Кихотом» (хореография Александра Горского).
Первое, что видят зрители в любом театре, когда открывается занавес, это декорации. И именно декорации настраивают публику на определенное восприятие спектакля. В казанском «Дон Кихоте» 1-я картина - кабинет Дон Кихота: старинная люстра, книжный шкаф из дорогого дерева, затейливый круглый столик, на котором стоит бронзовый подсвечник со свечой, за столиком сидит Дон Кихот (Кахабер Андриадзе), погруженный в свои мысли (художник-постановщик - Лев Солодовников). И в этот строгий кабинет забавной походкой входит Санчо Панса (Александр Петухов, Большой театр) с задушенной курицей в руках. Комичные ситуации, радуя зрителей, будут еще не раз возникать в спектакле (балетмейстер-постановщик - Лариса Трембовельская).
Еще одна захватывающая работа сценографа в «Дон Кихоте», а их будет много, - замок на скале и испанская «Китайская стена». Очень приятно, что Татарский оперный театр понимает важность высокохудожественных декораций, которые запоминаются сами по себе, не говоря уже о том, что придают красочность и живописность спектаклям. В таких декорациях артистам намного приятнее танцевать и легче воплощать образы своих персонажей, нежели на пустой сцене или в каких-нибудь мрачных абстрактных сооружениях, как это, увы, в последние годы все чаще встречается во многих театрах мира.
Китри исполняла Анастасия Матвиенко, а Базиля - Денис Матвиенко, оба - солисты Мариинского театра. Эта пара обладает великолепной техникой, а Денис так просто виртуозной - о, какое у него шене в I акте (это когда он быстро-быстро крутится волчком на обеих соединенных вместе ногах)! И вообще, Денис Матвиенко демонстрирует мощный, стремительный, но при этом элегантный танец.
Очень эффектная сцена в таверне (II акт), где Китри влетает в объятия Базиля, словно стрела Амура - точно, чисто, молниеносно! В «Дон Кихоте» восхищали не только солисты, но и кордебалет. Например, цыганский танец по высокому темпу, массовости, зрелищности и качеству исполнения может сравниться с Половецкими плясками в опере «Князь Игорь» в постановке Мариинского театра. «Дон Кихот» впечатляет также и пантомимными сценками, секундными, но с таким добрым юмором сыгранными и так пластически выразительно, что они существенно украшали балет и придавали ему определенный эмоциональный градус, а это так важно в искусстве танца! Так что казанский «Дон Кихот» - не только ярко-танцевальный (извините за «масло масляное»), но и игровой.
Умопомрачительной красоты и изящества картина сна Дон Кихота. Представьте себе кружевную заставку от пола до колосников в виде тонкого изысканного кружева цвета деревенских сливок, а на этом кружеве - дивные вышитые узоры, в том числе, мельницы, и даже портреты Дон Кихота и Санчо Пансы. Заставка - нечто среднее между вологодским и французским кружевным полотном, увеличенным в десятки раз. И за этим кружевным шедевром встает светло-янтарное солнце и освещает нежным светом желто-белые «цветочные» пачки балерин (художник по костюмам - Елизавета Дворкина). Глядишь на чудесные декорации, на то, с какой легкостью танцуют балерины, и все это настолько радует глаз и просветляет душу, что вдруг начинаешь чувствовать, что не просто смотришь балет, а присутствуешь при рождении шедевра.
На следующий день фестиваля была показана мировая премьера современного одноактного балета "Quatro" на музыку Милко Лазара в хореографии Эдварда Клюга. Исполнителей было всего четыре - солисты Мариинского театра Денис Матвиенко, Леонид Сарафанов, Анастасия Матвиенко и Олеся Новикова. Музыку «Quatro» я не запомнила, поэтому сказать о ней ничего не могу. Костюмы были на грани фола: брюки у мужчин (торс голый) и короткие спортивные трусы и невзрачные открытые топики у девушек. А хореография... Ну, если хождение по сцене военно-спортивным шагом, нервное хватание друг друга за плечи и тому подобное считать хореографией, то комментариев она не требует. Однако определение жанра данного произведения, напоминающего разминку поссорившихся между собой спортсменов, как балет представляется мне выдаванием желаемого за действительное.
Сменивший «Quatro» спектакль «Сказание о Йусуфе» (композитор Леонид Любовский, хореография и постановка Георгия Ковтуна) вернул фестиваль в привычное русло. Забегая вперед, скажу, что автор музыки «Йусуфа» Леонид Любовский, автор либретто Ренат Харрис и исполнитель главной партии Нурлан Канетов были удостоены Государственной премии Российской Федерации. Сюжет балета - по мотивам поэмы Кул Гали о судьбе Йусуфа, одного из пророков, выделенного Богом и отвергаемого обществом. Рассказывает Ренат Харрис: «Книга о Йусуфе» - так любовно называли в народе произведение Кул Гали, в течение столетий оставалась одной из самых популярных в татарской литературе. Сам Йусуф - это воплощение идеи верности Всевышнему, отцу, долгу. В этом смысле балет «Сказание о Йусуфе» продолжает традиции Востока, где этот герой именовался обычно Верным Йусуфом, в отличие от западной традиции, называющей его Иосифом Прекрасным».
Сценическое оформление спектакля создал Андрей Злобин, проявив буйство фантазии, но не перейдя грань, за которой ее плоды стали бы неоправданными или неуместными. Декорации необычны и очень зрелищны: в начале второго акта ветви деревьев так причудливо сплетаются, что создают ощущение дымки. Луна - словно глазок гигантского фотоаппарата, и какие-то лунные камни вокруг нее, причем, они не кружатся, но нарисованы так, словно находятся в кружении.
В первой картине жуки-скарабеи, владельцы людских судеб, играют шарами жизни (Александра Суродеева и Руслан Савденов). Правда, жуки своими ловкими, быстрыми, пластичными движениями больше напоминают ящериц, но, главное, понятно, зачем они на сцене и что делают. А костюмы спектакля (художник по костюмам - Анна Ипатьева) удивительно соответствуют хореографическим образам всех главных действующих лиц, живописны и истинно художественны.
Интересна хореография у Йусуфа (Нурлан Канетов), которому волею судеб приходится то страдать, то оправдываться: в том, как Йусуф протягивает руку, как стоит, как склоняет голову - даже не в танце еще, а просто в рисунке образа, уже читаются все его чувства. Зулейха Татьяны Голяковой тоже наполняет свой танец целой палитрой чувств - от отчаяния и злости от неразделенной любви до предательства (в сцене, когда Фараон (Денис Мочалов) застает жену раздевающейся перед не отвечающим ей взаимностью Йусуфом).
Словом, этот хореографический спектакль-притча самим фактом своего появления расширил рамки художественных возможностей балета как жанра, и уже одним только этим внес вклад в историю культуры и фестиваля имени Нуреева.
Казанский «Корсар» - яркий, динамичный и насыщенный хореографическим действием балет (хореография Мариуса Петипа и Константина Сергеева). Музыкальный материал для этой постановки собирали буквально по крупицам: в Алма-Ате, Новосибирске, Санкт-Петербурге, Мюнхене. Кроме того, часть партитуры, в т.ч. сцены «Марш после кораблекрушения», «Тартар», «Оживленный сад», а также «Адажио», выход Паши, вариации Медоры (фрагменты) и другое воссозданы и оркестрованы казанским композитором, заслуженным деятелем искусств Татарстана Рустемом Зариповым с видеозаписи постановки «Корсара» на сцене Американского театра балета. Балетмейстером-постановщиком выступила Елена Панкова, в свое время окончившая Ленинградское хореографическое училище имени Вагановой и танцевавшая в Кировском (ныне - Мариинском) театре, затем работавшая за рубежом, а в 2003-м году получившая диплом педагога-балетмейстера в Академии имени Вагановой. Музыка «Корсара» скомпонована из произведений разных композиторов - Лео Делиба, Адольфа Адана, Чезаре Пуни, Людвига Минкуса и других. Как и все спектакли Татарского театра оперы и балета, «Корсар» отлично оформлен (художник-постановщик - Ушанги Имерлишвили): каменная арка в море, похожая на Золотые ворота в Крыму; шатер Паши, спускаемый с колосников, весь расшитый «драгоценными» камнями; в райском саду - пышные южные цветы с листьями замысловатых форм - сценография каждой картины восхищает очередным всплеском художественной мысли Имерлишвили.
Наталия Мацак (Национальная опера Украины) была замечательной Медорой, и техника ее танца не раз вызывала восхищение, особенно впечатлило ее фуэте, исполненное на огромной скорости, но при этом четко и элегантно, и релеве - когда балерина на одной ноге передвигается по сцене, помогая себе согнутой в колене другой (оба - во II акте). Хорошо вписались в спектакль украинец Сергей Сидорский (Конрад) и пермячка Евгения Ляхова (Гюльнара), не уступали приглашенным солистам и казанские танцовщики: Руслан Савденов (Али), Михаил Тимаев (Исаак Ланкедем) и другие.
Чудесна «Коппелия» Лео Делиба (хореография Артюра Сен-Леона, Мариуса Петипа, Энрико Чекетти в редакции Владимира Яковлева). Балетмейстер-постановщик Владимир Яковлев создал хореографию «Коппелии» с большой выдумкой, в ней нет ничего пере- или недо-, всего ровно столько, сколько нужно. Высокая гармоничность балета, и конечно, изысканность костюмов и декораций Анны Нежной буквально приковывает внимание зрителей, они не отвлекаются ни на секунду, боясь пропустить важную эмоцию персонажей или выразительное танцевальное движение. Как эмоционально «разговаривает» Сванильда (Екатерина Бортякова, труппа «Корона русского балета», Москва) с сидящей на балконе куклой Коппелией (Ольга Алексеева) - и рукой грозит, и ножкой топает! Но, не добившись ответной реакции, убегает. А как выразительно она общается с Коппелиусом (Кахабер Андриадзе)! Совершенно поразителен групповой мужской танец, когда танцовщики, одновременно и многократно взмывая вверх, в полете успевают несколько раз ножкой ножку бить, а также танец и пантомима куклы-манекена (Дмитрий Строителев). А вы когда-нибудь видели, чтобы танцевали молитву? В казанской «Коппелии» есть такой персонаж - Молитва, и исполняет ее Алина Штейнберг. В одушевленной кукольной истории балета «Коппелия» кипят совсем не кукольные страсти, выражаемые в одухотворенных и технически безупречных танцах.
В «Баядерке» Гамзатти и Солора исполняли солисты Мариинского театра Елена Евсеева и Владимир Шкляров, а Никию - прима-балерина Мариинки Виктория Терешкина. Потрясающе элегантный танец у Евсеевой, с точными, уверенными, победительными движениями. А ее огненно-рыжие сверкающие волосы вносят дополнительные краски в образ. Никия Терешкиной в сцене после укуса змеи едва не заставила зал рыдать, настолько пронзительно изливала она в танце свое горе: сначала - всем присутствующим, затем, воздев руки к минарету, - всем богам. Но боги не откликнулись, и баядерка умерла. Сцена соперничества Никии и Гамзатти сама по себе очень сильна, но когда оркестр играет ее так, как играл на фестивальном спектакле оркестр Татарской оперы под руководством Рената Салаватова, она становится главным событием Вселенной. Музыкальный уровень всех спектаклей фестиваля был очень высок («Quatro» исключаем, он шел под фонограмму), но в отдельных моментах музыканты оркестра достигали невероятных исполнительских откровений.
И, наконец, «Жизель» в постановке Никиты Долгушина. В этом спектакле сильнейшее впечатление произвела солистка Мариинского театра Евгения Образцова (Жизель), во II акте совершенно бестелесно парившая в воздухе в образе призрака Жизели. Это был настоящий призрак, невесомый и прозрачный, абсолютно беззвучно приземлявшийся на сцену из прыжков. Во время прощания Жизели-виллисы с Альбертом - прощания призрака с живым человеком - зал замер от пронзительности происходившего. Как Евгении удалось даже не перевоплотиться, а превратиться в призрак - тайна ее великого искусства. Сказочно-потусторонней была Мирта (Ольга Зубкова («Кремлевский балет»), одному только взгляду которой сразу повиновались виллисы. А как выдержанны все линии виллисовских сцен, какая синхронность исполнения!
Принцип репертуарной политики Казанского театра - воссоздание и сохранение признанных ценностей мировой хореографии, и нуреевский фестиваль еще раз подтвердил, что балетной труппе театра это удается как мало кому в мире.
"Мы должны сохранять бережное отношение к балету, как феномену большой культуры, - писала выдающаяся балерина, экс-прима Большого театра Людмила Семеняка. - Нынешнее время подвергает такой подход многим испытаниям: в нем утверждается бизнес со своими категориями. Но театр в России - не просто развлечение, у нас он берет на себя роль жизненного пространства человеческого духа. Театр - часть нашей духовной силы, с которой нужно жить в XXI веке. И артист - носитель этой силы. В театре бывают подъемы и спады духа, отражающего эпоху, в которой он живет. Но наш балетный театр столь многого достиг на протяжении своей истории, что я надеюсь, у него на все века хватит духовных сил, чтобы питать последующие поколения". У Татарского академического театра оперы и балета - хватит, несомненно.
Источник:
http://npeterburg.ru/2010/mariinskii-desant-v-kazan-chast-1
http://npeterburg.ru/2010/mariinskii-desant-v-kazan-chast-2
