Пресса
12.10.2013
СМИ: "Казанские истории"
22 и 23 сентября 2013 года в Татарском академическом государственном театре оперы и балета имени Мусы Джалиля была премьера: зрители впервые увидели балет Резеды Ахияровой «Золотая Орда».
Среди зрителей была журналист Любовь Агеева.
По опыту работы знаю, как трудно бывает после премьеры, когда среди авторов есть твои хорошие знакомые. Вдруг не понравится? – и ты будешь тщательно выбирать слова, чтобы не обидеть. В таком случае только жесткое редакционное задание может заставить что-то написать о новом музыкальном сочинении или спектакле. И все равно, возможно, в этот театр тебя больше приглашать не будут. Такие случаи, увы, в моей журналистской жизни были.
На этот раз такие опасения тоже, признаюсь, были, хотя на пресс-конференции перед началом сезона о новом балете было сказано так много хорошего. К тому же я знала, что композитор Резеда Ахиярова и автор либретто, известный татарский поэт Ренат Харис просто не могли «выносить плохое дитя».
Это были опасения скорее за зрителей: будут ли поняты ими те глубокие идеи, которые заложил известный татарский поэт и общественный деятель Ренат Харис в либретто, или они прочитают действие как еще одну историю про любовь, пусть и на фоне реальных событий.
После премьеры, когда я вместе с другими зрителями неистово аплодировала артистам, оркестру, композитору, либреттисту, балетмейстеру Георгию Ковтуну, дирижеру Рустему Абязову, у меня просто не было слов от испытанного восторга.
Не знаю, был ли всеми понят глубинный смысл сценического действа. Большинство зрителей, в отличие от журналистов, не были подготовлены к восприятию исторических событий на сцене, а многие только в учебнике истории читали про государство с названием «Золотая Орда» и уже забыли эти имена – Токтамыш, Тамерлан, Батый…
Мне кажется, что в первую очередь зрители воспринимали то, что заложил в спектакль постановщик. И в этом им сильно помогала музыка. Композитор очень точно отражала в ней характер происходящего: массовые сцены в этом смысле нельзя было не отличить от бытовых эпизодов, особенно дуэтов главных героев. Не зря в программке названо так много солистов оркестра. Здесь была велика роль отдельных инструментов: скрипки, кларнета, альта, виолончели, арфы, кларнета, флейта, гобоя…
Зрителям оказались близки страдания героев далекой эпохи. Во-первых, потому что в любые эпохи люди любят, ненавидят, интригуют, предают друг друга или совершают чудеса самопожертвования. Во-вторых, так сильны были ощущения от балета – от музыки, от игры исполнителей – артистов балета, театрального хора, оркестра, от художественного решения спектакля.
В постановках Георгия Ковтуна, которые я видела на сцене театра оперы и балета имени Джалиля, как мне кажется, могу предположить смысл любого сценического решения. Его замысел тщательно упакован в танец, во внутреннее состояние танцовщиков, в художественное решение каждой сцены, но он хорошо читается по отдельным деталям. Он вообще мастер таких деталей.
Покажу это на примере образа Духа хана Батыя, блестяще воплощенного Давидом Залеевым, новой звездой казанского балета, заслуженным артистом Республики Северная Осетия-Алания, лауреатом международных конкурсов, лауреатом республиканской театральной премии «Тантана». Но этого сценического героя нельзя воспринимать отдельно, без арбы, которую он с большим усилием тащит за собой, без непонятного «медальона» с макетом каких-то архитектурных сооружений, похожих на храмы. И только ближе к финалу понимаешь, что все это значило.
Что арба – это не просто средство передвижения, а те огромные усилия, которые вложил Батый в дело создания могущественного государства, державшего в страхе многие народы, и разрушенное руками его же сородичей. Разве не знаем мы исторические примеры подобных деяний, историю того же Казанского ханства? Ведь Казань пала под натиском войска Ивана Грозного во многом из-за предательства конкретного человека изнутри ханства, а в стане нападавших были касимовские татары.
Что непонятный медальон – это зримый символ Золотой Орды, растоптанный ногами чужестранцев. А пришли они на чужую землю по призыву Мурзы, полководца Токтамыша.
А в это время Дух Батыйхана пытается собрать в Арбу судьбы осколки ещё недавно великой Золотой Орды...
Мурза будет потом, в конце спектакля, убиваться, казнить себя за предательство, но содеянного уже не вернуть. Родная земля объята пламенем, убиты сын и его возлюбленная…
Еще одной говорящей деталью является золотой шлем правителя. По ходу спектакля его примеряют почти все его герои, а в финале он оказывается на голове мальчика.
Из беседы с Ренатом Харисом я узнала, что мальчик и девочка, роли которых исполнили учащиеся Казанского хореографического училища (жаль, в программке не написаны их имена) — это, как он выразился, придумка балетмейстера. Дети — наше продолжение, как в хорошем, так и в плохом. А потому, как мне показалось, выстраивая эту сцену, Георгий Ковтун дает нам возможность самим оценить, каким может быть будущее у этого мальчика, возможно, будущего правителя. Будет ли он способен во имя этого шлема погубить свою страну, свой народ, лишить жизни ближнего своего?
Есть еще одна сюжетная линия, которая переводит наше внимание с философского осмысления роли личности в истории на взаимоотношения простых людей. Мы видим, до какой низости может дойти человек, не выбирая средств для достижения своей цели. В балете эта идея блестяще воплощена в образе Визиря, советника хана. Благодаря мастерству исполнителя – лауреата Государственной премии России, заслуженного артиста Татарстана, лауреата приза «Душа танца» Нурлана Канетова, этот персонаж становится настоящим мотором событий, порой уводя нас от главного конфликта. Он ссорит всех со всеми, добиваясь руки дочери Токтамыша, и мы облегченно вздыхаем только тогда, когда Визирь погибает под Арбой Духа хана Батыя. (В либретто слово АРБА пишется с большой буквы).
Тем самым обобщенная, философская, и личностная, бытовая линии театрального действа пересекаются, напоминая нам, что ничто не останется без воздаяния.
Меня, как и других моих коллег-рецензентов, поражает способность Георгия Ковтуна передавать смысл происходящего минимумом сценических средств. Сегодня на его вооружении – эффектные медийные возможности театра имени Джалиля. Но в этом спектакле он прибегает к ним нечасто. Изображение появляется на заднике сцены лишь ближе к концу, когда по действию в Орду приходят воины эмира Самарканда Тамерлана. Мы видим клубы дыма, летящих в страхе птиц и испуганных лошадей, грозную конницу завоевателей.
Как говорил балетмейстер на встрече с журналистами, он оставил за пределами сцены боевые сражения. Массовых сцен в балете, действительно, мало. Тогда как исторический материал позволял разгуляться его фантазии. К тому же это то, что любят современные создатели киноиндустрии, поскольку, по Фрейду, подобные сцены нравятся зрителям.
Но и без этого сценическое действие поражает воображение. Скрещенные в бою сабли рассыпают снопы искр, пламя пожарищ взвивается под колосники. Мирная река вдруг превращается в кровавый поток…
Мои коллеги отметили удивительно богатые костюмы и декорации (киевские художники Андрей Злобин и Анна Ипатьева, свет – москвич Сергей Шевченко), даже сообщили своим читателям, в какие средства это обошлось театру. Но я не смотрела на спектакль с этой точки зрения.
Не заметила в нем ни одной детали, которая была бы придумана для внешнего эффекта. На мой взгляд, нет ни одной проходной сцены, которая не была бы вписана в сценические события. Особенно в первом действии.
Правда, от нескольких профессиональных зрителей я слышала о том, что в этом смысле второе действие, значительную часть которого составляют танцы, уступает первому. Но лично я этого не почувствовала. Поскольку на фоне мирной жизни во дворцах правителя Золотой Орды и Самарканда совсем по-другому воспринимался финал.
К тому же танцы были хороши сами по себе – и в музыкальном, и в сценическом воплощении.
Конечно, наше внимание привлекли и великолепные костюмы, и мастерство танцовщиков. Хореографическое решение этого балета, местами включающее акробатические телодвижения, напомнило мне балеты Бориса Эйфмана, которые мы видели на сцене театра имени Джалиля в нынешнем году.
При этом совершенное исполнение как у главных действующих лиц, так и у кордебалета и артистов хора. Достаточно сказать, что главный евнух во дворце Токтамыша в исполнении артиста хора Сергея Хабарова на какие-то минуты сумел перетянуть к себе все внимание зрительного зала и был вознагражден дружными аплодисментами.
Главных действующих лиц в балете немного, всего семь. Причем женская партия – вообще одна. 23 сентября, когда я смотрела премьерный спектакль, в роли дочери Токтамыша Джанике была Юлия Позднякова.
Меня поразило мастерство наших танцоров. Жаль, что не обладаю соответствующими познаниями в области хореографии, чтобы быть доказательной в этом утверждении. Партию хана Золотой Орды Токтамыша исполнял в этот вечер Олег Рощупкин, Мурзы, полководца хана – Антон Полодюк, Нурадина, сына Мурзы – лауреат международных конкурсов, лауреат премий «Тюрксой» и «Душа танца» Михаил Тимаев, Тимур, эмира Самарканда – Глеб Кораблев.
Фотоснимки Владимира Зотова сохранили феноменально высокие прыжки, удивительную отточенность и синхронность движений, а также лица исполнителей. Живые лица, точно передающие внутреннее состояние исполняемых ими персонажей. В результате балет смотрится как драматическое действие, и в какую-то минуту ты даже забываешь, что с тобой разговаривают без слов, языком танца.
Блестяще исполнены танцы во втором действии и батальные сцены. Так и хочется назвать фамилии всех танцоров, указанных в программке балета, да это не в традициях журналистики. Зато у меня есть возможность воспроизвести эту программку после своей рецензии. Вместе с «шапкой» – «Мировая премьера». Я бы хотела, чтобы новая работа балетной труппы нашего театра воспринималась в театральном сообществе России и всего мира именно так.
В этой связи с гордостью отмечу, что в премьерном спектакле не было гастролеров. В основном это были воспитанники казанской школы балета и уж точно – воспитанники нашего театра, где смену растят год от года, начиная с хореографического училища. За что особое спасибо художественному руководителю балетной труппы Владимиру Яковлеву.
Не могу отдельно не отметить хоровые сцены. Во-первых, мне очень нравится наш хор, который, на мой взгляд, по мастерству не уступает любому столичному театру (хормейстер – народная артистка Татарстана, заслуженный деятель искусств России и Татарстана Нурия Джураева). Во-вторых, наши певцы – неплохие артисты. У нас хор не только поет, но и играет, благодаря чему сильно выигрывают все массовые сцены.
Но самое главное – в этом спектакле велика роль хора как коллективного действующего лица. Именно хор помогает философски осмыслить происходящее. Не зря в это время на табло перевода появляется русский текст. Это как бы глас народа, предостерегающий: «Ненависть кипит, если разум спит», «Там, где пепел и тлен, не расти уж цветам»…
Ренат Харис уточнил, что хор — это тоже придумка балетмейстера. Поэт испытал настоящие муки творчества, когда его попросили написать слова на готовую танцевальную музыку. Такого в его жизни еще не было…
А теперь о том, с чего бы следовало начать, ведь мы имеет дело с музыкальным спектаклем. Но я небольшой знаток в оценке музыки и музыкального исполнительства. У меня здесь, как у любого сидящего в зале – одни ощущения.
Это не первое мое знакомство с творчеством Резеды Ахияровой. Смотрела оперу «Любовь поэта», созданную ею в тандеме с Ренатом Харисом, слушала ее лирические песни и камерные сочинения. На мой взгляд, сегодня это одно из самых ярких имен среди композиторов Татарстана, а, может, и России.
Несколько общих суждений.
Меня удивляет, как ЖЕНЩИНА взялась за тему Золотой Орды, сопряженную с МУЖСКИМИ идеями – силы, военного соперничества!.. И в этих сценах музыка вовсе не женская. Хотя, не скрою, после спектакля послевкусие осталось все-таки больше от музыки любовных сцен, от пронзительного голоса скрипки и плача гобоя.
Резеда Ахиярова не боится обвинения коллег в том, что ее музыка – не татарская. Хотя восточные мотивы в балете «Золотая Орда», конечно же, есть. На дворе другой век, и композиторов за это к позорному столбу не ставят, как ставили в свое время Назиба Жиганова.
В музыке балета – вся палитра современных музыкальных красок. Нет никаких фольклорных заимствований, а тема их вполне разрешала. Резеда Ахиярова особо отметила это на пресс-конференции. Однако один из коллег после премьеры с удивлением отметил, что слышал знакомые мелодии. Пришлось напомнить ему выступление композитора на пресс-конференции, когда она говорила о том, что по просьбе балетмейстера по ходу действия была вынуждена дописывать музыку и использовать другие СВОИ сочинения. А некоторые из них, что называется, у нас на слуху.
Именно поэтому партитура балета была готова всего за пару недель до премьеры. И только тогда дирижер премьерных спектаклей Рустем Абязов смог, наконец, приступить к оркестровым репетициям.
Работа над балетной партитурой стала своеобразным дебютом маэстро, за плечами которого десятилетия работы с камерным коллективом и многократный опыт симфонического дирижирования. Сам он признаётся, что выступление его в качестве музыкального руководителя новой постановки стало интереснейшим и бесценным экспериментом. Тем более что по-настоящему «точка» в партитуре была поставлена буквально в день премьеры, а до этого в процессе репетиций многое в написанной музыке подвергалось корректировкам.
Будем надеяться, что еще одна совместная работа известного казанского дирижера с Татарским театром оперы и балета завершится успешной премьерой. Дирижер предложил новую редакцию балета Фарида Яруллина «Шурале».
К сожалению, в ближайшее время увидеть новый балет нельзя, поскольку оперная труппа до середины ноября находится на длительных зарубежных гастролях.
«Золотая Орда»: о реальном и вечном
Автор: Любовь АгееваСМИ: "Казанские истории"
22 и 23 сентября 2013 года в Татарском академическом государственном театре оперы и балета имени Мусы Джалиля была премьера: зрители впервые увидели балет Резеды Ахияровой «Золотая Орда».
Среди зрителей была журналист Любовь Агеева.
По опыту работы знаю, как трудно бывает после премьеры, когда среди авторов есть твои хорошие знакомые. Вдруг не понравится? – и ты будешь тщательно выбирать слова, чтобы не обидеть. В таком случае только жесткое редакционное задание может заставить что-то написать о новом музыкальном сочинении или спектакле. И все равно, возможно, в этот театр тебя больше приглашать не будут. Такие случаи, увы, в моей журналистской жизни были.
На этот раз такие опасения тоже, признаюсь, были, хотя на пресс-конференции перед началом сезона о новом балете было сказано так много хорошего. К тому же я знала, что композитор Резеда Ахиярова и автор либретто, известный татарский поэт Ренат Харис просто не могли «выносить плохое дитя».
Это были опасения скорее за зрителей: будут ли поняты ими те глубокие идеи, которые заложил известный татарский поэт и общественный деятель Ренат Харис в либретто, или они прочитают действие как еще одну историю про любовь, пусть и на фоне реальных событий.
После премьеры, когда я вместе с другими зрителями неистово аплодировала артистам, оркестру, композитору, либреттисту, балетмейстеру Георгию Ковтуну, дирижеру Рустему Абязову, у меня просто не было слов от испытанного восторга.
Не знаю, был ли всеми понят глубинный смысл сценического действа. Большинство зрителей, в отличие от журналистов, не были подготовлены к восприятию исторических событий на сцене, а многие только в учебнике истории читали про государство с названием «Золотая Орда» и уже забыли эти имена – Токтамыш, Тамерлан, Батый…
Мне кажется, что в первую очередь зрители воспринимали то, что заложил в спектакль постановщик. И в этом им сильно помогала музыка. Композитор очень точно отражала в ней характер происходящего: массовые сцены в этом смысле нельзя было не отличить от бытовых эпизодов, особенно дуэтов главных героев. Не зря в программке названо так много солистов оркестра. Здесь была велика роль отдельных инструментов: скрипки, кларнета, альта, виолончели, арфы, кларнета, флейта, гобоя…
Зрителям оказались близки страдания героев далекой эпохи. Во-первых, потому что в любые эпохи люди любят, ненавидят, интригуют, предают друг друга или совершают чудеса самопожертвования. Во-вторых, так сильны были ощущения от балета – от музыки, от игры исполнителей – артистов балета, театрального хора, оркестра, от художественного решения спектакля.
В постановках Георгия Ковтуна, которые я видела на сцене театра оперы и балета имени Джалиля, как мне кажется, могу предположить смысл любого сценического решения. Его замысел тщательно упакован в танец, во внутреннее состояние танцовщиков, в художественное решение каждой сцены, но он хорошо читается по отдельным деталям. Он вообще мастер таких деталей.
Покажу это на примере образа Духа хана Батыя, блестяще воплощенного Давидом Залеевым, новой звездой казанского балета, заслуженным артистом Республики Северная Осетия-Алания, лауреатом международных конкурсов, лауреатом республиканской театральной премии «Тантана». Но этого сценического героя нельзя воспринимать отдельно, без арбы, которую он с большим усилием тащит за собой, без непонятного «медальона» с макетом каких-то архитектурных сооружений, похожих на храмы. И только ближе к финалу понимаешь, что все это значило.
Что арба – это не просто средство передвижения, а те огромные усилия, которые вложил Батый в дело создания могущественного государства, державшего в страхе многие народы, и разрушенное руками его же сородичей. Разве не знаем мы исторические примеры подобных деяний, историю того же Казанского ханства? Ведь Казань пала под натиском войска Ивана Грозного во многом из-за предательства конкретного человека изнутри ханства, а в стане нападавших были касимовские татары.
Что непонятный медальон – это зримый символ Золотой Орды, растоптанный ногами чужестранцев. А пришли они на чужую землю по призыву Мурзы, полководца Токтамыша.
А в это время Дух Батыйхана пытается собрать в Арбу судьбы осколки ещё недавно великой Золотой Орды...
Из либретто Рената Хариса
Мурза будет потом, в конце спектакля, убиваться, казнить себя за предательство, но содеянного уже не вернуть. Родная земля объята пламенем, убиты сын и его возлюбленная…
Еще одной говорящей деталью является золотой шлем правителя. По ходу спектакля его примеряют почти все его герои, а в финале он оказывается на голове мальчика.
Из беседы с Ренатом Харисом я узнала, что мальчик и девочка, роли которых исполнили учащиеся Казанского хореографического училища (жаль, в программке не написаны их имена) — это, как он выразился, придумка балетмейстера. Дети — наше продолжение, как в хорошем, так и в плохом. А потому, как мне показалось, выстраивая эту сцену, Георгий Ковтун дает нам возможность самим оценить, каким может быть будущее у этого мальчика, возможно, будущего правителя. Будет ли он способен во имя этого шлема погубить свою страну, свой народ, лишить жизни ближнего своего?
Есть еще одна сюжетная линия, которая переводит наше внимание с философского осмысления роли личности в истории на взаимоотношения простых людей. Мы видим, до какой низости может дойти человек, не выбирая средств для достижения своей цели. В балете эта идея блестяще воплощена в образе Визиря, советника хана. Благодаря мастерству исполнителя – лауреата Государственной премии России, заслуженного артиста Татарстана, лауреата приза «Душа танца» Нурлана Канетова, этот персонаж становится настоящим мотором событий, порой уводя нас от главного конфликта. Он ссорит всех со всеми, добиваясь руки дочери Токтамыша, и мы облегченно вздыхаем только тогда, когда Визирь погибает под Арбой Духа хана Батыя. (В либретто слово АРБА пишется с большой буквы).
Тем самым обобщенная, философская, и личностная, бытовая линии театрального действа пересекаются, напоминая нам, что ничто не останется без воздаяния.
Меня, как и других моих коллег-рецензентов, поражает способность Георгия Ковтуна передавать смысл происходящего минимумом сценических средств. Сегодня на его вооружении – эффектные медийные возможности театра имени Джалиля. Но в этом спектакле он прибегает к ним нечасто. Изображение появляется на заднике сцены лишь ближе к концу, когда по действию в Орду приходят воины эмира Самарканда Тамерлана. Мы видим клубы дыма, летящих в страхе птиц и испуганных лошадей, грозную конницу завоевателей.
Как говорил балетмейстер на встрече с журналистами, он оставил за пределами сцены боевые сражения. Массовых сцен в балете, действительно, мало. Тогда как исторический материал позволял разгуляться его фантазии. К тому же это то, что любят современные создатели киноиндустрии, поскольку, по Фрейду, подобные сцены нравятся зрителям.
Но и без этого сценическое действие поражает воображение. Скрещенные в бою сабли рассыпают снопы искр, пламя пожарищ взвивается под колосники. Мирная река вдруг превращается в кровавый поток…
Мои коллеги отметили удивительно богатые костюмы и декорации (киевские художники Андрей Злобин и Анна Ипатьева, свет – москвич Сергей Шевченко), даже сообщили своим читателям, в какие средства это обошлось театру. Но я не смотрела на спектакль с этой точки зрения.
Не заметила в нем ни одной детали, которая была бы придумана для внешнего эффекта. На мой взгляд, нет ни одной проходной сцены, которая не была бы вписана в сценические события. Особенно в первом действии.
Правда, от нескольких профессиональных зрителей я слышала о том, что в этом смысле второе действие, значительную часть которого составляют танцы, уступает первому. Но лично я этого не почувствовала. Поскольку на фоне мирной жизни во дворцах правителя Золотой Орды и Самарканда совсем по-другому воспринимался финал.
К тому же танцы были хороши сами по себе – и в музыкальном, и в сценическом воплощении.
Конечно, наше внимание привлекли и великолепные костюмы, и мастерство танцовщиков. Хореографическое решение этого балета, местами включающее акробатические телодвижения, напомнило мне балеты Бориса Эйфмана, которые мы видели на сцене театра имени Джалиля в нынешнем году.
При этом совершенное исполнение как у главных действующих лиц, так и у кордебалета и артистов хора. Достаточно сказать, что главный евнух во дворце Токтамыша в исполнении артиста хора Сергея Хабарова на какие-то минуты сумел перетянуть к себе все внимание зрительного зала и был вознагражден дружными аплодисментами.
Главных действующих лиц в балете немного, всего семь. Причем женская партия – вообще одна. 23 сентября, когда я смотрела премьерный спектакль, в роли дочери Токтамыша Джанике была Юлия Позднякова.
Меня поразило мастерство наших танцоров. Жаль, что не обладаю соответствующими познаниями в области хореографии, чтобы быть доказательной в этом утверждении. Партию хана Золотой Орды Токтамыша исполнял в этот вечер Олег Рощупкин, Мурзы, полководца хана – Антон Полодюк, Нурадина, сына Мурзы – лауреат международных конкурсов, лауреат премий «Тюрксой» и «Душа танца» Михаил Тимаев, Тимур, эмира Самарканда – Глеб Кораблев.
Фотоснимки Владимира Зотова сохранили феноменально высокие прыжки, удивительную отточенность и синхронность движений, а также лица исполнителей. Живые лица, точно передающие внутреннее состояние исполняемых ими персонажей. В результате балет смотрится как драматическое действие, и в какую-то минуту ты даже забываешь, что с тобой разговаривают без слов, языком танца.
Блестяще исполнены танцы во втором действии и батальные сцены. Так и хочется назвать фамилии всех танцоров, указанных в программке балета, да это не в традициях журналистики. Зато у меня есть возможность воспроизвести эту программку после своей рецензии. Вместе с «шапкой» – «Мировая премьера». Я бы хотела, чтобы новая работа балетной труппы нашего театра воспринималась в театральном сообществе России и всего мира именно так.
В этой связи с гордостью отмечу, что в премьерном спектакле не было гастролеров. В основном это были воспитанники казанской школы балета и уж точно – воспитанники нашего театра, где смену растят год от года, начиная с хореографического училища. За что особое спасибо художественному руководителю балетной труппы Владимиру Яковлеву.
Не могу отдельно не отметить хоровые сцены. Во-первых, мне очень нравится наш хор, который, на мой взгляд, по мастерству не уступает любому столичному театру (хормейстер – народная артистка Татарстана, заслуженный деятель искусств России и Татарстана Нурия Джураева). Во-вторых, наши певцы – неплохие артисты. У нас хор не только поет, но и играет, благодаря чему сильно выигрывают все массовые сцены.
Но самое главное – в этом спектакле велика роль хора как коллективного действующего лица. Именно хор помогает философски осмыслить происходящее. Не зря в это время на табло перевода появляется русский текст. Это как бы глас народа, предостерегающий: «Ненависть кипит, если разум спит», «Там, где пепел и тлен, не расти уж цветам»…
Ренат Харис уточнил, что хор — это тоже придумка балетмейстера. Поэт испытал настоящие муки творчества, когда его попросили написать слова на готовую танцевальную музыку. Такого в его жизни еще не было…
А теперь о том, с чего бы следовало начать, ведь мы имеет дело с музыкальным спектаклем. Но я небольшой знаток в оценке музыки и музыкального исполнительства. У меня здесь, как у любого сидящего в зале – одни ощущения.
Это не первое мое знакомство с творчеством Резеды Ахияровой. Смотрела оперу «Любовь поэта», созданную ею в тандеме с Ренатом Харисом, слушала ее лирические песни и камерные сочинения. На мой взгляд, сегодня это одно из самых ярких имен среди композиторов Татарстана, а, может, и России.
Несколько общих суждений.
Меня удивляет, как ЖЕНЩИНА взялась за тему Золотой Орды, сопряженную с МУЖСКИМИ идеями – силы, военного соперничества!.. И в этих сценах музыка вовсе не женская. Хотя, не скрою, после спектакля послевкусие осталось все-таки больше от музыки любовных сцен, от пронзительного голоса скрипки и плача гобоя.
Резеда Ахиярова не боится обвинения коллег в том, что ее музыка – не татарская. Хотя восточные мотивы в балете «Золотая Орда», конечно же, есть. На дворе другой век, и композиторов за это к позорному столбу не ставят, как ставили в свое время Назиба Жиганова.
В музыке балета – вся палитра современных музыкальных красок. Нет никаких фольклорных заимствований, а тема их вполне разрешала. Резеда Ахиярова особо отметила это на пресс-конференции. Однако один из коллег после премьеры с удивлением отметил, что слышал знакомые мелодии. Пришлось напомнить ему выступление композитора на пресс-конференции, когда она говорила о том, что по просьбе балетмейстера по ходу действия была вынуждена дописывать музыку и использовать другие СВОИ сочинения. А некоторые из них, что называется, у нас на слуху.
Именно поэтому партитура балета была готова всего за пару недель до премьеры. И только тогда дирижер премьерных спектаклей Рустем Абязов смог, наконец, приступить к оркестровым репетициям.
Работа над балетной партитурой стала своеобразным дебютом маэстро, за плечами которого десятилетия работы с камерным коллективом и многократный опыт симфонического дирижирования. Сам он признаётся, что выступление его в качестве музыкального руководителя новой постановки стало интереснейшим и бесценным экспериментом. Тем более что по-настоящему «точка» в партитуре была поставлена буквально в день премьеры, а до этого в процессе репетиций многое в написанной музыке подвергалось корректировкам.
Будем надеяться, что еще одна совместная работа известного казанского дирижера с Татарским театром оперы и балета завершится успешной премьерой. Дирижер предложил новую редакцию балета Фарида Яруллина «Шурале».
К сожалению, в ближайшее время увидеть новый балет нельзя, поскольку оперная труппа до середины ноября находится на длительных зарубежных гастролях.
