Пресса
01.10.2013
СМИ: Новые Известия
Национальный балет как средство от штампов восприятия.
Мировая премьера в нестоличном театре – событие по нашим временам экстраординарное. «Золотая Орда» в Татарском государственном театре оперы и балета удивляет вдвойне, поскольку театр замахнулся на полновесный двухактный спектакль с оригинальной музыкой, хореографией, сценографией. Мало того, еще и с отсылкой на исторический сюжет, приподнятый и обобщенный до мифа. Доращенная до мифа история, с одной стороны, развязывает руки, а с другой – грозит опасностью заиграться. «Золотая Орда» удержалась на грани, вылившись в зрелищный яркий спектакль с массой трактовок.
Исторический фон накручен на историю любви, надежный скелет любого сюжетного балета. Мальчик и девочка помолвлены их отцами, правителем Золотой Орды Токтамышем и его верным полководцем. В общих играх у детей растет взаимное чувство, но к моменту их взросления в дело вмешивается коварный Визирь, претендующий на верховную власть и заодно на руку принцессы. С помощью подлой интриги Визирь разрушает союз между отцами, оскорбленный Токтамыш разрывает помолвку, а не менее оскорбленный полководец Мурза ищет союза с извечным врагом своего бывшего друга – эмиром Тимуром. Итог – влюбленные убиты, в некогда могущественной Золотой Орде кровожадный Тимур не оставил камня на камне, и эта «победа» приносит полководцу Мурзе, как и народу Золотой Орды, только горе.
Если отделить от действа хореографию, то рисунок танца ордынцев прослоен общими местами: стройные отряды воинов напоминают отряды легионеров из «Спартака», диагонали прекрасных гурий – роскошь «Баядерки», а начало второго действия отдает неизбывным «Садко» Александра Птушко с его приторным ориентализмом. Но надо отдать театру должное: не бог весть какую хореографию в этом маскулинном спектакле уверенно вытащили герои. Казанский театр оперы и балета выставил отличный состав солистов-мужчин: Михаил Тимаев, Нурлан Канетов, Антон Полодюк, даже Олег Рощупкин в пешеходной партии Токтамыша. Все обнаружили очень достойную технику и, не хлопоча лицом, актерскую убедительность. Видимо, первые лица стали камертоном, так что справились с задачей не только они. Бойцы прекрасно видимого фронта, все эти восьмерки и дюжины воинов из царских свит достойно сносили все тяготы исторических сложностей и сценических рисунков, излучая в танце отменную ордынскую экспрессию.
При всем том постановщики понимали, что как бы ни был хорош для балета сюжет, трагедию краха государства из-за пустячной распри во всем объеме сюжетным балетом не передать. Вот тут и понадобилась мифологизация сюжета. При замирании действия перед новым извивом на сцене появляется Дух Батыя – абстрактный герой, олицетворивший философские отступления действа. Он тянет на себе арбу судьбы, буквально впрягаясь в неподъемную колесницу, хранит воспоминания о детстве влюбленных, пригревая «еще не выросших» в главных героев детей, размышляет о власти, корежась на троне под тяжестью золотого шлема. В этой роли блеснул новая молодая звезда Давид Залеев, имеющий данные молодого Цискаридзе без его жеманства и, по слухам, взбалмошный характер Сергея Полунина без его английской карьеры. Пожелаем Залееву здравомыслия, а театру терпения – может, из артиста вырастет большая звезда. А кроме Духа Батыя силу судьбы в античном духе также воплощал введенный в самые значимые сцены хор. Все вместе умножалось на плотную сценографию, сгребшую на сцену все золото орды и подчиненных ею народов, скифский звериный стиль и общебалетный восток, а к финалу накрывшую зал видеопроекцией. Такая избыточность могла бы испортить всю историю, но авторы не побоялись плохого финала. Потому послевкусия от национального спектакля совсем не декоративные. В либретто Рената Хариса сквозит желание напомнить миру, что за несколько веков до Ромео и Джульетты в других широтах были Лейли и Меджнун, Юсуф и Зулейха и прочие, а гибель держав не локализована в античном мире и средневековой Европе. Амбиции постановщиков благодаря добротному качеству постановки вышли за рамки жанра и навели на интересную мысль. Пока в старейших академических театрах разгораются бои за мультикультурность, такой не стесняющийся быть собой национальный балет – один из возможных путей. Он дал художественный результат и вывод о том, что рано хоронить эстетику национального балета. А в социальном срезе на фоне актуальных разговоров о расовом пуризме классического балета он – отличный выход, устраивающий и общество, и лучшую его часть, зрителей.
В нынешнем своем объеме спектакль не гастрольный. Но не вывозить его из Казани – слишком большая роскошь. Если доверить дело опытному продюсеру, умеющему подсушить спектакль до нужного формата, можно надеяться на счастливую гастрольную жизнь. Даже маршруты понятны: уж если Мариинский театр во главе с маэстро Гергиевым в этом году обновил сцену оперного театра
Все золото орды
Автор: Лейла ГучмазоваСМИ: Новые Известия
Национальный балет как средство от штампов восприятия.
Мировая премьера в нестоличном театре – событие по нашим временам экстраординарное. «Золотая Орда» в Татарском государственном театре оперы и балета удивляет вдвойне, поскольку театр замахнулся на полновесный двухактный спектакль с оригинальной музыкой, хореографией, сценографией. Мало того, еще и с отсылкой на исторический сюжет, приподнятый и обобщенный до мифа. Доращенная до мифа история, с одной стороны, развязывает руки, а с другой – грозит опасностью заиграться. «Золотая Орда» удержалась на грани, вылившись в зрелищный яркий спектакль с массой трактовок.
Исторический фон накручен на историю любви, надежный скелет любого сюжетного балета. Мальчик и девочка помолвлены их отцами, правителем Золотой Орды Токтамышем и его верным полководцем. В общих играх у детей растет взаимное чувство, но к моменту их взросления в дело вмешивается коварный Визирь, претендующий на верховную власть и заодно на руку принцессы. С помощью подлой интриги Визирь разрушает союз между отцами, оскорбленный Токтамыш разрывает помолвку, а не менее оскорбленный полководец Мурза ищет союза с извечным врагом своего бывшего друга – эмиром Тимуром. Итог – влюбленные убиты, в некогда могущественной Золотой Орде кровожадный Тимур не оставил камня на камне, и эта «победа» приносит полководцу Мурзе, как и народу Золотой Орды, только горе.
Если отделить от действа хореографию, то рисунок танца ордынцев прослоен общими местами: стройные отряды воинов напоминают отряды легионеров из «Спартака», диагонали прекрасных гурий – роскошь «Баядерки», а начало второго действия отдает неизбывным «Садко» Александра Птушко с его приторным ориентализмом. Но надо отдать театру должное: не бог весть какую хореографию в этом маскулинном спектакле уверенно вытащили герои. Казанский театр оперы и балета выставил отличный состав солистов-мужчин: Михаил Тимаев, Нурлан Канетов, Антон Полодюк, даже Олег Рощупкин в пешеходной партии Токтамыша. Все обнаружили очень достойную технику и, не хлопоча лицом, актерскую убедительность. Видимо, первые лица стали камертоном, так что справились с задачей не только они. Бойцы прекрасно видимого фронта, все эти восьмерки и дюжины воинов из царских свит достойно сносили все тяготы исторических сложностей и сценических рисунков, излучая в танце отменную ордынскую экспрессию.
При всем том постановщики понимали, что как бы ни был хорош для балета сюжет, трагедию краха государства из-за пустячной распри во всем объеме сюжетным балетом не передать. Вот тут и понадобилась мифологизация сюжета. При замирании действия перед новым извивом на сцене появляется Дух Батыя – абстрактный герой, олицетворивший философские отступления действа. Он тянет на себе арбу судьбы, буквально впрягаясь в неподъемную колесницу, хранит воспоминания о детстве влюбленных, пригревая «еще не выросших» в главных героев детей, размышляет о власти, корежась на троне под тяжестью золотого шлема. В этой роли блеснул новая молодая звезда Давид Залеев, имеющий данные молодого Цискаридзе без его жеманства и, по слухам, взбалмошный характер Сергея Полунина без его английской карьеры. Пожелаем Залееву здравомыслия, а театру терпения – может, из артиста вырастет большая звезда. А кроме Духа Батыя силу судьбы в античном духе также воплощал введенный в самые значимые сцены хор. Все вместе умножалось на плотную сценографию, сгребшую на сцену все золото орды и подчиненных ею народов, скифский звериный стиль и общебалетный восток, а к финалу накрывшую зал видеопроекцией. Такая избыточность могла бы испортить всю историю, но авторы не побоялись плохого финала. Потому послевкусия от национального спектакля совсем не декоративные. В либретто Рената Хариса сквозит желание напомнить миру, что за несколько веков до Ромео и Джульетты в других широтах были Лейли и Меджнун, Юсуф и Зулейха и прочие, а гибель держав не локализована в античном мире и средневековой Европе. Амбиции постановщиков благодаря добротному качеству постановки вышли за рамки жанра и навели на интересную мысль. Пока в старейших академических театрах разгораются бои за мультикультурность, такой не стесняющийся быть собой национальный балет – один из возможных путей. Он дал художественный результат и вывод о том, что рано хоронить эстетику национального балета. А в социальном срезе на фоне актуальных разговоров о расовом пуризме классического балета он – отличный выход, устраивающий и общество, и лучшую его часть, зрителей.
В нынешнем своем объеме спектакль не гастрольный. Но не вывозить его из Казани – слишком большая роскошь. Если доверить дело опытному продюсеру, умеющему подсушить спектакль до нужного формата, можно надеяться на счастливую гастрольную жизнь. Даже маршруты понятны: уж если Мариинский театр во главе с маэстро Гергиевым в этом году обновил сцену оперного театра
