Пресса
15.03.2013
СМИ: Газета "Мариинский театр" №3-4 2013
Казань – город амбициозный, и это говорит о ее недюжинной жизненной силе после тысячи лет существования. Великолепно отреставрированный кремль с белыми православными храмами и бирюзовой красавицей-мечетью, масштабные современные здания, реконструкция или капитальное обновление стильных старых домов, застройка жилых кварталов, не говоря уже о мощных спортивных сооружениях к Всемирной Унивесиаде - все это создает образ города, претендующего на весьма высокий статус (вот только зима с ее сугробами и неубранными тротуарами мешает приблизиться к совершенству!).
Театр необычного для России обустройства
Престижному статусу города должна соответствовать культурная жизнь, и концертно-театральное бытие Казани не разочаровывает. А первую скрипку в красочной симфонии интеллектуальных развлечений продолжает играть театр оперы и балета им. М. Джалиля.
Необычная система организации театрального дела, принятая здесь более тридцати лет назад, работает и сегодня. Цифры реальной посещаемости оперы и балета феноменальны – 95% (при вместимости зала в 950 мест). Как, каким образом это достигается? «Да очень просто – говорит директор, по сути, интендант театра Рауфаль Мухамедзянов – мы не даем нашей публике заскучать. В среднем раз в пять-шесть лет переставляем самые ходовые спектакли. И прокат репертуара организуем так, что в каждом названии задействованы разные исполнители. Надо, чтобы лица певцов-актеров не примелькались зрителям».
Конечно, господин директор немного лукавит. Есть у публики любимые певцы, которых всегда с радостью принимают в Казани по многу раз в их коронных партиях. Но дело в другом: этот театр, единственный в России, дерзнул отказаться от постоянной труппы. На новую постановку приглашаются певцы из Москвы, Петербурга, Киева, Минска или из-за рубежа. Уже хорошо зная спектакль, поработав с дирижером и режиссером, они приезжают специально на каждое следующее представление, будь то - очередное в Казани или на гастролях. Любопытная деталь: за достойные гонорары певцы практически всегда здоровы, так что форсмажор с заменами - явление нечастое. Выяснилось также, что приглашения обходятся театру дешевле, чем содержание целой труппы, а интрига гастрольных посещений города известными артистами из столиц для публики куда завлекательнее. Приглашают только качественных исполнителей. «Чем определяется мастер? – говорит Рауфаль Сабирович. – Нижней планкой. Верх может быть безграничен, но определенный уровень певец обязан держать абсолютно стабильно. Ниже этой планки мы ни себе, ни приглашенным опускаться не позволяем». В работе по сбору информации о певцах, конечно, могут быть сбои, но банк данных велик, и ошибки немедленно исправляются: требовательность руководства (директора и главного дирижера Рената Салаватова) неукоснительна.
Пик интереса к опере приходится в Казани на февраль: за 2-3 месяца до начала традиционного Шаляпинского фестиваля билеты уходят влет. Популярность самого первого в России (ему уже 31!) ежегодного оперного форума так велика, что его в принципе нет необходимости рекламировать. Директор шутит: не отказываемся от рекламы только для того, чтобы зритель знал, на что он не попал. Казанский оперный бум мгновенно породил билетных перекупщиков, настоящая публика простаивала в очередях понапрасну. Но со спекулянтами быстро разобрались: теперь те, кто вовремя позаботился, имеют возможность приобрести билеты в кассах по доступным ценам (от 600р. – до 3000р).
Собственно, фестивальные спектакли ничем особенным не отличаются от рядовых. Но Шаляпинская двухнедельная праздничная обойма – это особая атмосфера, это, как правило, тщательно отобранные новые спектакли, интересные концерты. Февраль 2013-го преподнес казанцам сюрприз: Мариинский театр, помимо солистов Академии молодых певцов, выступивших в двух гала-концертах, привез на фестиваль целый спектакль, самую свежую свою премьеру - «Дон Кихота». Этот подарок особенно ценен, поскольку заглавная партия оперы была написана Жюлем Массне специально для Шаляпина, чье 140-летие празднуют в 2013 году.
Публика Казани исключительна по эмоциональной отдаче и точности реакции на то, что хорошо, что плохо. Но она в меру консервативна, поэтому основу фестивальных программ составляют популярные оперы. В частности, нынче фигурировали три названия Верди, два - Пуччини, Чайковский, Мусоргский и одно национальное произведение современного композитора Резеды Ахияровой «Любовь поэта», у здешней публики тоже популярное.
Ожерелье фестивальных представлений
Фестиваль открылся премьерой «Аиды,», заново поставленной Юрием Александровым. Как известно, этот мастер обладает особым чутьем на публику: знает, где предложить дерзко авангардный, а где более традиционный вариант режиссуры. «Аида» относится ко второму типу. Казалось бы, зачем переставлять спектакль, если новый создается в той же эстетике? Но, в конечном счете, оперный спектакль – не костюмы и декорации, а действенное общение персонажей, выраженное качественным пением, содержательной мизансценой и пластикой. Любовный треугольник в этом сценическом опусе Александрова – с весьма острыми углами. Конфликт и вправду не на жизнь, а насмерть. Эгоцентричная Амнерис люто ненавидит нежную Аиду и не скрывает этого. К Радамесу у нее скорее собственническое отношение, герой ее вожделений совершенно не мешает царевне развлекаться с молодыми отлетами (I картина второго действия). Но когда у нее отнимают дорогую игрушку, интонации Амнерис (Юлия Герцева) становятся яростно-страстными. Аида Оксаны Крамаревой, обладательницы полноценного драматического сопрано, женственна и жертвенна. Радамес, благородный воин и искренне любящий человек, оказывается слаб под напором жизненных обстоятельств и соблазнов. Красивый голос Ахмеда Агади с годами не теряет стабильной надежности. Шаляпинский фестиваль нередко оказывается бенефисом татарского тенора с международной «пропиской». Вот и нынче: помимо Радамеса, Агади – поэтичный Тукай в прекрасно поставленной «Любви поэта», сильный, как стрела целенаправленный Калаф в «Турандот».
О «Турандот» – особо, ибо это один из интригующих сюжетов фестивальной программы. Последняя опера Пуччини подана в непривычном, так сказать, авторском варианте: спектакль заканчивается смертью Лиу и оплакивающим ее хором, т.е. тем, что написано собственной рукой композитора. Постановщики – Ренат Салаватов и Михаил Панджавидзе отказались от всех версий окончания оперы, созданных позже по эскизам Пуччини (а их на сегодняшний день три). Но в Казани все решено иначе, нежели на премьере оперы в 1926 году, когда маэстро Тосканини просто остановил оркестр там, где обрывалась авторская партитура, и несколькими словами почтил память ушедшего из жизни композитора. Здесь же режиссер выстроил законченный, осмысленный исполнителями и вполне логичный финал на небольшом отрезке музыки после смерти Лиу. Мертвую девушку увозят на военном вездеходе, ее провожает слепой Тимур и весь народ с площади. В смятении Турандот делает несколько шагов навстречу Калафу, он мгновение смотрит на нее, затем стремительно уходит вслед за всеми. Поверженная наземь принцесса остается одна на пустой площади.
Все три главных исполнителя очень хороши. Киевлянка Оксана Крамарева, за несколько дней до того достойно спевшая трогательную драматичную Аиду, в этом спектакле трудно узнаваема. В поблескивающем холодным металлом военном мундире некоей милитаризированной эпохи, жесткая, агрессивная феминистка, ее Турандот уверена в себе и в ничтожестве всех окружающих. Нигде сильный летящий голос певицы не напрягается, принцесса сильна, холодна и победительна. И только в превосходно спетой балладе о прародительнице, обесчещенной пришельцем, можно расслышать нотки сострадания. И тайного страдания одинокой незаурядной натуры. Такая Турандот, на самом деле, ждет своего умного и дерзкого Калафа. Такую Турандот в финале жаль. И, может быть, не меньше, чем самоотверженную Лиу (миниатюрная, великолепно интонирующая партию Лилия Гревцова), которая все же узнала счастье любви. Жаль и Калафа, потому что он понял, что потерял, и не нашел того, к чему так страстно рвался. Выразительна мизансцена, когда Калаф –Агади падает от бессилия, осознав величие поступка хрупкой, безмерно любящей девушки и тщету погони за химерой.
Благодаря такому решению в спектакле действуют три абсолютно равнозначных героя, и для всех троих финал трагичен.
Постановщик «Турандот» вообще много и интересно работает в Казани. В фестивальной афише 2013 года пять с половиной его спектаклей. С половиной - потому что старый добрый баратовский «Борис Годунов» идет в режиссерской редакции Панджавидзе.
А еще «Евгений Онегин», «Риголетто», «Мадам Баттерфляй» и уже названная «Любовь поэта». Тоже своеобразный режиссерский бенефис.
Казанские спектакли очень красочны. Панджавидзе много сотрудничал с Игорем Гриневичем до самой смерти художника. Последние их совместные работы – «Евгений Онегин» и «Турандот» - совершенно разные. «Онегин» - легкий, графичный, с преобладанием пастельных тонов, выполненный в приеме не новом, но корректно вплетенном в сценографическую партитуру: на декорации проецируются автографы Пушкина и его рисунки. А «Турандот» - зрелище яркое, эффектное, с умело подобранной цветовой гаммой костюмов (Юлия Ващенко), подвижными башнями и массой белых и красных шаров-фонариков. Не менее декоративна, но даже более изыскана «Мадам Баттерфляй» постановка 2009 года, вполне качественно идущая до сих пор. Правда, у китаянки из Германии Сишенг И (Чио-Чио-Сан) появились некоторые вокальные проблемы, но она так органична, так хорошо вписывается в красивый спектакль с нетривиальным содержанием, что желать другого не хочется.
«Риголетто», тоже 2009 года, оформлен московским художником Андреем Злобиным, костюмы Анны Ипатьевой. Это – разгул возрожденческого великолепия, праздник писанного декора (что в современном театре - редкость) и объемных фантазийных костюмов (особенно хороши мужские). Неудачна, на мой взгляд, только финальная картина с неловким расположением декораций на переднем плане и со старомодным «вознесением» Джильды к небесам. В этом спектакле, которым, не без издержек, но вполне артистично продирижировал Айрат Ишмуратов из Канады, была замена: вместо Бориса Стаценко (Германия) в партии-роли Риголетто выступил Юрий Ившин. Нужно отдать справедливость, солист питерского Михайорвского театра оказался на высоте и певчески, и особенно актерски. А Нурлан Бекмухамбеков из московской Новой оперы в партии Герцога предъявил стабильный вокал, звонкий тембр и эмоциональный напор.
В целом чуждые постановочному радикализму (исключение в репертуаре составляет «Лючия», инсценированная тем же Панджавидзе) спектакли Казанской оперы с годами становятся интереснее и по режиссуре, и по исполнительскому уровню, включая хор (руководитель Любовь Дразнина) и оркестр. Отлично действуют и все технические службы театра – никаких сбоев ни со светом, ни с видеопроекциями, ни с декорационными маневрами здесь не происходит. Руководство театра находит возможность приглашать столичных мастеров – не только певцов: здесь часто «гастролирует» Сергей Шевченко, художник по свету из Большого театра. Его работа заметно украшает спектакли и гала-концерты, придавая им особую визуальную качественность.
Мариинский в гостях на родине Шаляпина
Красивым заключительным аккордом музыкально-театрального форума, общее число участников которого перевалило за 500, стало выступление Мариинского и его академии. Визит питерцев - знак почтения великому земляку жителей Татарстана, старейшему в России оперному фестивалю, и не только: связи театра им. Мусы Джалиля и Мариинского взаимоинтересны и обещают активно развиваться.
Казань встречала гостей солнцем, сверканием снега и массой живых цветов, праздничным венком обрамлявших сцену. Два дня выступлений академистов стали парадом молодых красивых одаренных профессионалов, которые демонстрировали не только вокал, но и недюжинную артистичность. Конечно, это не первогодки, среди них немало уже достаточно известных имен. Но каждый из выходящих на сцену обращал взгляд в партер к своей метрессе Ларисе Абисаловне Гергиевой, музыканту, педагогу, организатору и просто очень щедрой, но невероятно строгой матери воспитанников Академии. Присутствие Святослава Бэлзы в качестве ведущего одного из двух концертов тоже поднимало настроение в зале, хотя и «штатный» ведущий фестивальных представлений Эдуард Трескин – не меньший любимец казанской публики. Характер театрализации концерту придавало его оформление – каждому номеру соответствовало специальное видеоизображение, подобранное умело и со вкусом. Аккомпанировал питерцам оркестр театра им. Мусы Джалиля под руководством итальянца Марко Боэми и дирижера из Киева Аллы Москаленко. Звучание казанского оркестра благородно, собранно, сбалансировано. Это оркестр хорошего класса.
В концерте было немало отличного пения: Мария Баянкина, Екатерина Морозова, Анна Кикнадзе, Михаил Колелишвили заслужили расположение публики качествами очень разными, но одно было общим: культура интонирования, безошибочное чувство стиля. Особым украшением концерта стало выступление Гелены Гаскаровой, блеснувшей ариями Русалки Дворжака и Маргариты из «Фауста» Гуно, и Екатерины Сергеевой, превратившей частушки Варвары («Не только любовь» Щедрина) в драматичную сцену редкой пронзительности.
В основном, этот концерт стал праздником женских голосов. А на следующий день давали питерского «Дон Кихота», преимущественно «мужскую» оперу. Это название казанская публика знает только понаслышке, да еще тень Шаляпина, да еще Гергиев за пультом, так что интрига имела место быть.
«Дон Кихот» оказался для казанцев музыкально-театральным явлением непривычной стилистики. Дело в том, что из-за акустических особенностей здания казанской оперы спектакли здесь обычно идут с легкой подзвучкой. Все организовано со знанием дела и тактом – хорошая техника не меняет тембры голосов, не тяжелит (за редким исключением) оркестр. Но публика привыкла к стабильной яркости звучания певцов, как бы далеко на сцене они ни находились.
Мариинский и его Академия привержены другой эстетике: все должно звучать только в естественной акустике, без форсажа. Поэтому в питерском «Дон Кихоте» превалируют мягкие звучания – в оркестре и в пении. А так как драматургия этой оперы отнюдь не самоигральна, публике требуется некоторое усилие, чтобы погрузиться в мир тонких душевных и музыкальных нюансов, в элегическое настроение, в дымчатое sotto voce, которым мастерски распоряжается в этой партитуре маэстро Гергиев.
Оригинально поставленный, «Дон Кихот» прошел в Казани ровно, в хорошем вокальном и актерском исполнении (особенно запомнился Санчо Андрея Серова), но без актерско-певческих потрясений. Однако уже к середине представления публика была по-настоящему захвачена красотой, особой французской утонченностью музыки и проникновенностью ее оркестрово-вокального звучания. Зал принял питерскую эстетику как проявление высокой культуры северной столицы, и последний лирико-философский аккорд казанского фестиваля стал отзвуком не только гармоничной красоты, но и надежды на развитие творческих отношений двух театров.
Как во городе было во Казани
Автор: Нора ПотаповаСМИ: Газета "Мариинский театр" №3-4 2013
Казань – город амбициозный, и это говорит о ее недюжинной жизненной силе после тысячи лет существования. Великолепно отреставрированный кремль с белыми православными храмами и бирюзовой красавицей-мечетью, масштабные современные здания, реконструкция или капитальное обновление стильных старых домов, застройка жилых кварталов, не говоря уже о мощных спортивных сооружениях к Всемирной Унивесиаде - все это создает образ города, претендующего на весьма высокий статус (вот только зима с ее сугробами и неубранными тротуарами мешает приблизиться к совершенству!).
Театр необычного для России обустройства
Престижному статусу города должна соответствовать культурная жизнь, и концертно-театральное бытие Казани не разочаровывает. А первую скрипку в красочной симфонии интеллектуальных развлечений продолжает играть театр оперы и балета им. М. Джалиля.
Необычная система организации театрального дела, принятая здесь более тридцати лет назад, работает и сегодня. Цифры реальной посещаемости оперы и балета феноменальны – 95% (при вместимости зала в 950 мест). Как, каким образом это достигается? «Да очень просто – говорит директор, по сути, интендант театра Рауфаль Мухамедзянов – мы не даем нашей публике заскучать. В среднем раз в пять-шесть лет переставляем самые ходовые спектакли. И прокат репертуара организуем так, что в каждом названии задействованы разные исполнители. Надо, чтобы лица певцов-актеров не примелькались зрителям».
Конечно, господин директор немного лукавит. Есть у публики любимые певцы, которых всегда с радостью принимают в Казани по многу раз в их коронных партиях. Но дело в другом: этот театр, единственный в России, дерзнул отказаться от постоянной труппы. На новую постановку приглашаются певцы из Москвы, Петербурга, Киева, Минска или из-за рубежа. Уже хорошо зная спектакль, поработав с дирижером и режиссером, они приезжают специально на каждое следующее представление, будь то - очередное в Казани или на гастролях. Любопытная деталь: за достойные гонорары певцы практически всегда здоровы, так что форсмажор с заменами - явление нечастое. Выяснилось также, что приглашения обходятся театру дешевле, чем содержание целой труппы, а интрига гастрольных посещений города известными артистами из столиц для публики куда завлекательнее. Приглашают только качественных исполнителей. «Чем определяется мастер? – говорит Рауфаль Сабирович. – Нижней планкой. Верх может быть безграничен, но определенный уровень певец обязан держать абсолютно стабильно. Ниже этой планки мы ни себе, ни приглашенным опускаться не позволяем». В работе по сбору информации о певцах, конечно, могут быть сбои, но банк данных велик, и ошибки немедленно исправляются: требовательность руководства (директора и главного дирижера Рената Салаватова) неукоснительна.
Пик интереса к опере приходится в Казани на февраль: за 2-3 месяца до начала традиционного Шаляпинского фестиваля билеты уходят влет. Популярность самого первого в России (ему уже 31!) ежегодного оперного форума так велика, что его в принципе нет необходимости рекламировать. Директор шутит: не отказываемся от рекламы только для того, чтобы зритель знал, на что он не попал. Казанский оперный бум мгновенно породил билетных перекупщиков, настоящая публика простаивала в очередях понапрасну. Но со спекулянтами быстро разобрались: теперь те, кто вовремя позаботился, имеют возможность приобрести билеты в кассах по доступным ценам (от 600р. – до 3000р).
Собственно, фестивальные спектакли ничем особенным не отличаются от рядовых. Но Шаляпинская двухнедельная праздничная обойма – это особая атмосфера, это, как правило, тщательно отобранные новые спектакли, интересные концерты. Февраль 2013-го преподнес казанцам сюрприз: Мариинский театр, помимо солистов Академии молодых певцов, выступивших в двух гала-концертах, привез на фестиваль целый спектакль, самую свежую свою премьеру - «Дон Кихота». Этот подарок особенно ценен, поскольку заглавная партия оперы была написана Жюлем Массне специально для Шаляпина, чье 140-летие празднуют в 2013 году.
Публика Казани исключительна по эмоциональной отдаче и точности реакции на то, что хорошо, что плохо. Но она в меру консервативна, поэтому основу фестивальных программ составляют популярные оперы. В частности, нынче фигурировали три названия Верди, два - Пуччини, Чайковский, Мусоргский и одно национальное произведение современного композитора Резеды Ахияровой «Любовь поэта», у здешней публики тоже популярное.
Ожерелье фестивальных представлений
Фестиваль открылся премьерой «Аиды,», заново поставленной Юрием Александровым. Как известно, этот мастер обладает особым чутьем на публику: знает, где предложить дерзко авангардный, а где более традиционный вариант режиссуры. «Аида» относится ко второму типу. Казалось бы, зачем переставлять спектакль, если новый создается в той же эстетике? Но, в конечном счете, оперный спектакль – не костюмы и декорации, а действенное общение персонажей, выраженное качественным пением, содержательной мизансценой и пластикой. Любовный треугольник в этом сценическом опусе Александрова – с весьма острыми углами. Конфликт и вправду не на жизнь, а насмерть. Эгоцентричная Амнерис люто ненавидит нежную Аиду и не скрывает этого. К Радамесу у нее скорее собственническое отношение, герой ее вожделений совершенно не мешает царевне развлекаться с молодыми отлетами (I картина второго действия). Но когда у нее отнимают дорогую игрушку, интонации Амнерис (Юлия Герцева) становятся яростно-страстными. Аида Оксаны Крамаревой, обладательницы полноценного драматического сопрано, женственна и жертвенна. Радамес, благородный воин и искренне любящий человек, оказывается слаб под напором жизненных обстоятельств и соблазнов. Красивый голос Ахмеда Агади с годами не теряет стабильной надежности. Шаляпинский фестиваль нередко оказывается бенефисом татарского тенора с международной «пропиской». Вот и нынче: помимо Радамеса, Агади – поэтичный Тукай в прекрасно поставленной «Любви поэта», сильный, как стрела целенаправленный Калаф в «Турандот».
О «Турандот» – особо, ибо это один из интригующих сюжетов фестивальной программы. Последняя опера Пуччини подана в непривычном, так сказать, авторском варианте: спектакль заканчивается смертью Лиу и оплакивающим ее хором, т.е. тем, что написано собственной рукой композитора. Постановщики – Ренат Салаватов и Михаил Панджавидзе отказались от всех версий окончания оперы, созданных позже по эскизам Пуччини (а их на сегодняшний день три). Но в Казани все решено иначе, нежели на премьере оперы в 1926 году, когда маэстро Тосканини просто остановил оркестр там, где обрывалась авторская партитура, и несколькими словами почтил память ушедшего из жизни композитора. Здесь же режиссер выстроил законченный, осмысленный исполнителями и вполне логичный финал на небольшом отрезке музыки после смерти Лиу. Мертвую девушку увозят на военном вездеходе, ее провожает слепой Тимур и весь народ с площади. В смятении Турандот делает несколько шагов навстречу Калафу, он мгновение смотрит на нее, затем стремительно уходит вслед за всеми. Поверженная наземь принцесса остается одна на пустой площади.
Все три главных исполнителя очень хороши. Киевлянка Оксана Крамарева, за несколько дней до того достойно спевшая трогательную драматичную Аиду, в этом спектакле трудно узнаваема. В поблескивающем холодным металлом военном мундире некоей милитаризированной эпохи, жесткая, агрессивная феминистка, ее Турандот уверена в себе и в ничтожестве всех окружающих. Нигде сильный летящий голос певицы не напрягается, принцесса сильна, холодна и победительна. И только в превосходно спетой балладе о прародительнице, обесчещенной пришельцем, можно расслышать нотки сострадания. И тайного страдания одинокой незаурядной натуры. Такая Турандот, на самом деле, ждет своего умного и дерзкого Калафа. Такую Турандот в финале жаль. И, может быть, не меньше, чем самоотверженную Лиу (миниатюрная, великолепно интонирующая партию Лилия Гревцова), которая все же узнала счастье любви. Жаль и Калафа, потому что он понял, что потерял, и не нашел того, к чему так страстно рвался. Выразительна мизансцена, когда Калаф –Агади падает от бессилия, осознав величие поступка хрупкой, безмерно любящей девушки и тщету погони за химерой.
Благодаря такому решению в спектакле действуют три абсолютно равнозначных героя, и для всех троих финал трагичен.
Постановщик «Турандот» вообще много и интересно работает в Казани. В фестивальной афише 2013 года пять с половиной его спектаклей. С половиной - потому что старый добрый баратовский «Борис Годунов» идет в режиссерской редакции Панджавидзе.
А еще «Евгений Онегин», «Риголетто», «Мадам Баттерфляй» и уже названная «Любовь поэта». Тоже своеобразный режиссерский бенефис.
Казанские спектакли очень красочны. Панджавидзе много сотрудничал с Игорем Гриневичем до самой смерти художника. Последние их совместные работы – «Евгений Онегин» и «Турандот» - совершенно разные. «Онегин» - легкий, графичный, с преобладанием пастельных тонов, выполненный в приеме не новом, но корректно вплетенном в сценографическую партитуру: на декорации проецируются автографы Пушкина и его рисунки. А «Турандот» - зрелище яркое, эффектное, с умело подобранной цветовой гаммой костюмов (Юлия Ващенко), подвижными башнями и массой белых и красных шаров-фонариков. Не менее декоративна, но даже более изыскана «Мадам Баттерфляй» постановка 2009 года, вполне качественно идущая до сих пор. Правда, у китаянки из Германии Сишенг И (Чио-Чио-Сан) появились некоторые вокальные проблемы, но она так органична, так хорошо вписывается в красивый спектакль с нетривиальным содержанием, что желать другого не хочется.
«Риголетто», тоже 2009 года, оформлен московским художником Андреем Злобиным, костюмы Анны Ипатьевой. Это – разгул возрожденческого великолепия, праздник писанного декора (что в современном театре - редкость) и объемных фантазийных костюмов (особенно хороши мужские). Неудачна, на мой взгляд, только финальная картина с неловким расположением декораций на переднем плане и со старомодным «вознесением» Джильды к небесам. В этом спектакле, которым, не без издержек, но вполне артистично продирижировал Айрат Ишмуратов из Канады, была замена: вместо Бориса Стаценко (Германия) в партии-роли Риголетто выступил Юрий Ившин. Нужно отдать справедливость, солист питерского Михайорвского театра оказался на высоте и певчески, и особенно актерски. А Нурлан Бекмухамбеков из московской Новой оперы в партии Герцога предъявил стабильный вокал, звонкий тембр и эмоциональный напор.
В целом чуждые постановочному радикализму (исключение в репертуаре составляет «Лючия», инсценированная тем же Панджавидзе) спектакли Казанской оперы с годами становятся интереснее и по режиссуре, и по исполнительскому уровню, включая хор (руководитель Любовь Дразнина) и оркестр. Отлично действуют и все технические службы театра – никаких сбоев ни со светом, ни с видеопроекциями, ни с декорационными маневрами здесь не происходит. Руководство театра находит возможность приглашать столичных мастеров – не только певцов: здесь часто «гастролирует» Сергей Шевченко, художник по свету из Большого театра. Его работа заметно украшает спектакли и гала-концерты, придавая им особую визуальную качественность.
Мариинский в гостях на родине Шаляпина
Красивым заключительным аккордом музыкально-театрального форума, общее число участников которого перевалило за 500, стало выступление Мариинского и его академии. Визит питерцев - знак почтения великому земляку жителей Татарстана, старейшему в России оперному фестивалю, и не только: связи театра им. Мусы Джалиля и Мариинского взаимоинтересны и обещают активно развиваться.
Казань встречала гостей солнцем, сверканием снега и массой живых цветов, праздничным венком обрамлявших сцену. Два дня выступлений академистов стали парадом молодых красивых одаренных профессионалов, которые демонстрировали не только вокал, но и недюжинную артистичность. Конечно, это не первогодки, среди них немало уже достаточно известных имен. Но каждый из выходящих на сцену обращал взгляд в партер к своей метрессе Ларисе Абисаловне Гергиевой, музыканту, педагогу, организатору и просто очень щедрой, но невероятно строгой матери воспитанников Академии. Присутствие Святослава Бэлзы в качестве ведущего одного из двух концертов тоже поднимало настроение в зале, хотя и «штатный» ведущий фестивальных представлений Эдуард Трескин – не меньший любимец казанской публики. Характер театрализации концерту придавало его оформление – каждому номеру соответствовало специальное видеоизображение, подобранное умело и со вкусом. Аккомпанировал питерцам оркестр театра им. Мусы Джалиля под руководством итальянца Марко Боэми и дирижера из Киева Аллы Москаленко. Звучание казанского оркестра благородно, собранно, сбалансировано. Это оркестр хорошего класса.
В концерте было немало отличного пения: Мария Баянкина, Екатерина Морозова, Анна Кикнадзе, Михаил Колелишвили заслужили расположение публики качествами очень разными, но одно было общим: культура интонирования, безошибочное чувство стиля. Особым украшением концерта стало выступление Гелены Гаскаровой, блеснувшей ариями Русалки Дворжака и Маргариты из «Фауста» Гуно, и Екатерины Сергеевой, превратившей частушки Варвары («Не только любовь» Щедрина) в драматичную сцену редкой пронзительности.
В основном, этот концерт стал праздником женских голосов. А на следующий день давали питерского «Дон Кихота», преимущественно «мужскую» оперу. Это название казанская публика знает только понаслышке, да еще тень Шаляпина, да еще Гергиев за пультом, так что интрига имела место быть.
«Дон Кихот» оказался для казанцев музыкально-театральным явлением непривычной стилистики. Дело в том, что из-за акустических особенностей здания казанской оперы спектакли здесь обычно идут с легкой подзвучкой. Все организовано со знанием дела и тактом – хорошая техника не меняет тембры голосов, не тяжелит (за редким исключением) оркестр. Но публика привыкла к стабильной яркости звучания певцов, как бы далеко на сцене они ни находились.
Мариинский и его Академия привержены другой эстетике: все должно звучать только в естественной акустике, без форсажа. Поэтому в питерском «Дон Кихоте» превалируют мягкие звучания – в оркестре и в пении. А так как драматургия этой оперы отнюдь не самоигральна, публике требуется некоторое усилие, чтобы погрузиться в мир тонких душевных и музыкальных нюансов, в элегическое настроение, в дымчатое sotto voce, которым мастерски распоряжается в этой партитуре маэстро Гергиев.
Оригинально поставленный, «Дон Кихот» прошел в Казани ровно, в хорошем вокальном и актерском исполнении (особенно запомнился Санчо Андрея Серова), но без актерско-певческих потрясений. Однако уже к середине представления публика была по-настоящему захвачена красотой, особой французской утонченностью музыки и проникновенностью ее оркестрово-вокального звучания. Зал принял питерскую эстетику как проявление высокой культуры северной столицы, и последний лирико-философский аккорд казанского фестиваля стал отзвуком не только гармоничной красоты, но и надежды на развитие творческих отношений двух театров.
