Пресса
13.12.2012
СМИ: "Новый Петербург" №48, от 13.12.2012
Триумф петербургского певца, солиста Мариинского театра Ахмеда Агади, на премьере новой постановки оперы Пуччини «Турандот» в Казани
В Татарском государственном театре оперы и балета прошла премьера новой постановки оперы Джакомо Пуччини «Турандот» (режиссер Михаил Панджавидзе, музыкальный руководитель и дирижер – Ренат Салаватов). Одним из учителей Пуччини в Миланской консерватории был А. Баццини, написавший оперу «Турандот». По иронии судьбы этим сюжетом впоследствии завершился творческий путь самого Пуччини…Спектакль заканчивается на том месте, где смерть вырвала перо из рук композитора, и не используется финал, дописанный Франко Альфано. Татарская постановка – грандиозная, ведь сейчас существует тенденция делать минимум декораций, восполняя их недостаток светом и компьютерной графикой, а на казанской сцене построили настоящий китайский императорский дворец с морем «живых» хризантем, каскадом «льющейся» воды и множеством других театральных роскошеств (художник-постановщик Игорь Гриневич (1952-20012), художник по костюмам – Юлия Ващенко). Красота и богатство костюмов Турандот и придворных тоже впечатляет, однако сомнение в художественной оправданности вызывает облачение самой Турандот (Оксана Крамарева, Национальная опера Украины и Гульзат Даурбаева, Казахский театр оперы и балета имени Абая), которую постановщики нарядили в одежды, чуть ли не в латы, более подходящие для Жанны Д’Арк или каваллерист-девицы Надежды Дуровой, а ведь Турандот всего-то лет 16-17, и никакая она не воительница, а жестокая и избалованная дочь императора (Рустам Айзатуллов), которая ищет не побед на поле брани, а, наверное, любовь. Но великолепие декораций – преимущественно, во втором и третьем актах, а в первом – тюремные решетки до неба, за которыми толпится сжатый, как сельди в бочке, народ, а на маленьком «голом» кусочке сцены возятся два крупных и о-о-ч-чень нехуденьких спортсмена, похожих на борцов сумо. Причем, «народ» одет в абсолютно одинаковые робы и береты. Это весьма неэстетичное зрелище вызывает неприятие, поскольку опера – искусство красоты. Да еще Панджавидзе выставил на сцену броневик с мигалками и другой иллюминацией. Странно, что не крейсер «Аврору». А что, размеры казанской сцены позволяют. На этот сверкающий огнями броневик в третьем акте положат мертвую Лиу (Жаннат Бактай, Казахский национальный театр оперы и балета имени Байсеитовой) и Лилия Гревцова, Национальная опера Украины)… Такая вот социальная преемственность: у Михаила Прохорова – балет и пьянка на «Авроре», а у Михаила Панждавидзе – иллюминированный броневик на сцене. А ещё в Петербурге сохранился паровоз, на котором Ленин приехал. Налетай, пока цел!
Однако говорить, что казанская «Турандот» - жертва режиссёрских фантазий, было бы не вполне справедливо, поскольку в спектакле немало удачных постановочных «ходов»: помимо драматургически и эстетически отлично «выстроенного» второго акта, сцены с участием Пинга (Владимир Громов, Большой театр оперы и балета Белоруссии), Панга (Олег Мачин) и Понга (Юрий Петров) оказались очень игровыми, экспрессивными и драматургически наполненными: всё продумано до мелочей - движения, мимика, жесты, позы. Психологически сильно показано противостояние Калафа (Ахмед Агади, Мариинский театр и Дмитрий Полкопин, Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко) и Турандот, Турандот и ее отца, Лиу и Калафа. Большим успехом публики пользовался Ахмед Агади, явный любимец казанцев, ему устроили овацию, а Полкопина, наоборот, принимали скромно. Ставка на Крамареву не вполне оправдалась, зато Даурбаева создала убедительный образ Турандот, но голос её, красивый по тембру, высоковат для этой партии. Бактай была замечательной Лиу, и совершенно великолепен - хор театра (хормейстер – Любовь Дразнина). Хоровых партий в «Турандот» много, они играют большую роль – и музыкальную, и драматургическую. Хор во всех «ипостасях» звучал мощно и ярко и стал одним из звездных составляющих постановки. И очень правильно, что спектакль завершился там, где кончилась музыка Пуччини: принцесса, не жалевшая человеческие жизни, не может, не должна обрести счастье.
Загадки жизни - в отгадках сцены
Автор: Людмила ЛавроваСМИ: "Новый Петербург" №48, от 13.12.2012
Триумф петербургского певца, солиста Мариинского театра Ахмеда Агади, на премьере новой постановки оперы Пуччини «Турандот» в Казани
В Татарском государственном театре оперы и балета прошла премьера новой постановки оперы Джакомо Пуччини «Турандот» (режиссер Михаил Панджавидзе, музыкальный руководитель и дирижер – Ренат Салаватов). Одним из учителей Пуччини в Миланской консерватории был А. Баццини, написавший оперу «Турандот». По иронии судьбы этим сюжетом впоследствии завершился творческий путь самого Пуччини…Спектакль заканчивается на том месте, где смерть вырвала перо из рук композитора, и не используется финал, дописанный Франко Альфано. Татарская постановка – грандиозная, ведь сейчас существует тенденция делать минимум декораций, восполняя их недостаток светом и компьютерной графикой, а на казанской сцене построили настоящий китайский императорский дворец с морем «живых» хризантем, каскадом «льющейся» воды и множеством других театральных роскошеств (художник-постановщик Игорь Гриневич (1952-20012), художник по костюмам – Юлия Ващенко). Красота и богатство костюмов Турандот и придворных тоже впечатляет, однако сомнение в художественной оправданности вызывает облачение самой Турандот (Оксана Крамарева, Национальная опера Украины и Гульзат Даурбаева, Казахский театр оперы и балета имени Абая), которую постановщики нарядили в одежды, чуть ли не в латы, более подходящие для Жанны Д’Арк или каваллерист-девицы Надежды Дуровой, а ведь Турандот всего-то лет 16-17, и никакая она не воительница, а жестокая и избалованная дочь императора (Рустам Айзатуллов), которая ищет не побед на поле брани, а, наверное, любовь. Но великолепие декораций – преимущественно, во втором и третьем актах, а в первом – тюремные решетки до неба, за которыми толпится сжатый, как сельди в бочке, народ, а на маленьком «голом» кусочке сцены возятся два крупных и о-о-ч-чень нехуденьких спортсмена, похожих на борцов сумо. Причем, «народ» одет в абсолютно одинаковые робы и береты. Это весьма неэстетичное зрелище вызывает неприятие, поскольку опера – искусство красоты. Да еще Панджавидзе выставил на сцену броневик с мигалками и другой иллюминацией. Странно, что не крейсер «Аврору». А что, размеры казанской сцены позволяют. На этот сверкающий огнями броневик в третьем акте положат мертвую Лиу (Жаннат Бактай, Казахский национальный театр оперы и балета имени Байсеитовой) и Лилия Гревцова, Национальная опера Украины)… Такая вот социальная преемственность: у Михаила Прохорова – балет и пьянка на «Авроре», а у Михаила Панждавидзе – иллюминированный броневик на сцене. А ещё в Петербурге сохранился паровоз, на котором Ленин приехал. Налетай, пока цел!
Однако говорить, что казанская «Турандот» - жертва режиссёрских фантазий, было бы не вполне справедливо, поскольку в спектакле немало удачных постановочных «ходов»: помимо драматургически и эстетически отлично «выстроенного» второго акта, сцены с участием Пинга (Владимир Громов, Большой театр оперы и балета Белоруссии), Панга (Олег Мачин) и Понга (Юрий Петров) оказались очень игровыми, экспрессивными и драматургически наполненными: всё продумано до мелочей - движения, мимика, жесты, позы. Психологически сильно показано противостояние Калафа (Ахмед Агади, Мариинский театр и Дмитрий Полкопин, Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко) и Турандот, Турандот и ее отца, Лиу и Калафа. Большим успехом публики пользовался Ахмед Агади, явный любимец казанцев, ему устроили овацию, а Полкопина, наоборот, принимали скромно. Ставка на Крамареву не вполне оправдалась, зато Даурбаева создала убедительный образ Турандот, но голос её, красивый по тембру, высоковат для этой партии. Бактай была замечательной Лиу, и совершенно великолепен - хор театра (хормейстер – Любовь Дразнина). Хоровых партий в «Турандот» много, они играют большую роль – и музыкальную, и драматургическую. Хор во всех «ипостасях» звучал мощно и ярко и стал одним из звездных составляющих постановки. И очень правильно, что спектакль завершился там, где кончилась музыка Пуччини: принцесса, не жалевшая человеческие жизни, не может, не должна обрести счастье.
