Пресса

15.12.2011

Две балерины

Хореографическое искусство ­ самое удивительное из всех. Путем мышечного и эмоционального напряжения оно говорит о вещах эфирных, возвышенных: о полете духа, о красоте человеческой души и пиитике Божественных откровений. Сегодня мы, уважаемый читатель, расскажем о двух балеринах Татарского академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля. Что касается их биографий и творчества, то они очень разные. А объединяет двух жриц танца ­ их страстное желание служить балету со всеми вытекающими последствиями ­ лепестками роз и шипами. Без ощущений последнего ­ первого не бывает. Хотя не всегда принято говорить о шипах, но зритель по успеху (а он дается непросто) может догадаться, насколько были стерты в кровь пальцы балерины и сколько было пролито пота на тренажах и репетициях. Однако это проза, а мы про поэзию…

Юлия Позднякова

Она стала учиться в хореографическом училище, потому что так хотела мама ­ Юле было 10 лет, и она еще не знала, кем хочет стать. Тем не менее, через 8 лет, в 2003 году, она с успехом закончила Воронежскую балетную школу и приехала в Казань служить искусству классического балета.

Надо сказать, что природа не обделила юную балерину своими дарами:  чуть выше среднего роста, симпатичная, очень худенькая, с удлиненными пропорциями тела, лебединой шеей, она имеет и неплохие профессиональные данные ­ шаг, выворотность, прыжок и пр. Первый год в театре Юля танцевала, где только можно в кордебалете ­ это неписаное правило балета. (Плох тот генерал, который не был солдатом.) Постепенно выбилась в корифейки ­ солистки кордебалета. И, наконец, станцевала па­де­труа из знаменитого балета Петра Чайковского «Лебединое озеро». Это произошло через полтора года после появления на сцене нашего театра.  А где­то еще через год ­ первая ведущая хореографическая партия ­ Жизель из одноименного балета А.Адана. Роль из разряда классических, в том смысле, что за 170 лет с начала постановки балета в Париже он почти не изменился: известны рисунки танца, хореографический текст, лексика и прочие необходимые атрибуты хореографической партитуры. И тем не менее, каждая роль этого балета в исполнении того или иного артиста ­ своеобразна, в том числе «своя Жизель» и у Юлии Поздняковой.

В первом действии балета, где Жизель обитает еще в реальном мире людей, героиня Поздняковой ­ хрупкое и нежное создание, девушка, радостно смотрящая на мир ­ это весело и беззаботно порхающий эльф. Ее танец легок и воздушен, пуанты чуть касаются планшета сцены, вращения стремительны и почти нереальны в прозрачном абрисе танца.

Но вот раскрылся обман любимого, и зрителю представляется шедевр хореографии ­ сцена сумасшествия Жизели: огромные глаза, с удивлением и вопросом смотрящие на мир, в них печаль и сожаление: был счастливый сон,  а теперь реальная жестокая действительность?

Во втором действии Жизель в потустороннем мире, она вилиса ­ невеста, умершая до свадьбы. Здесь уже нет смятения в лице и фигуре, как в сцене сумасшествия. Во всем облике бесстрастность, которая к финалу как бы чуть оживает за счет череды движений в па­де­де с главным героем ­ Альбертом (этому помогает и музыка). Танец Поздняковой в этом акте мне представляется упругим, словно лоза на сгибе сильно гнется, но не ломается.

Примерно через месяц после «Жизели» Юля вышла на сцену в роли Джульетты из балета Сергея Прокофьева «Ромео и Джульетта». В первом действии в музыкальной характеристике образа девушки композитор как бы наполняет сцену утренним весенним птичьим щебетом. Пластика Юли вторит этому. Действительно, она еще птенчик, и жизнь представляется героине беззаботной. К концу действия, в сцене свидания с Ромео у балкона, в адажио ­ любовь и страсть ­ она словно купается в счастье в руках любимого, и при этом нет резких движений, танец проходит в кантиленой пластике. Это танец о вечной любви и бесконечном счастье.

В финале балета Джульетта Поздняковой будто устала сопротивляться напастям судьбы, она резко повзрослела и даже, вроде, постарела.  В музыке много холода.  Джульетта на грани безумия: убить себя, молодую, на пороге возможного счастья?!

В настоящее время в репертуарной афише Юлии Поздняковой обширный и достойный ряд хореографических образов из разных балетов, где она выступает успешно и где часто роли дают благодатный багаж разнообразных характеров. Вот, скажем, ее Ливия из балета Арама Хачатуряна «Спартак» (либретто Георгия Ковтуна).

По воле либреттиста Ливия безответно влюблена в Красса из клана патрициев, потому пластика ее надменна и одновременно размеренна и без суеты. Некая величавость проявляется даже в мелких движениях, в руках и корпусе тела постоянно. Стопы ног, направленные на прекрасную Клавдию, в которую также безответно влюблен, но уже Красс, похожи в одних случаях на ядовитые жала, кинжалы, а в другой раз на выпущенные из лука стрелы.

В следующей сцене, где Ливия во главе отряда гетер отправляется в лагерь повстанцев с целью его полного морального разложения, танец Юлии эротичен, чуть вульгарен и всегда заманчив.

Я хочу подчеркнуть,  что не только в каждой роли, но даже в каждой сцене Позднякова другая. Это десятки ее разных ситуаций, лиц, характеров, часто в пределах одной роли. Кроме вышеперечисленных, она танцует ведущие партии в балетах «Тысяча и одна ночь», «Дама с камелиями», «Анюта»…

Последняя в этом году ее новая роль ­ злая фея Карабос из балета П.И.Чайковского «Спящая красавица», которой Юлия удивила многих. Мало кто предполагал, что она блестяще справится с гротеском ­ ведь все же больше схожа с принцессой. Но ее злодейка получилась злодейством, возведенным в куб. Очень четкие, размашистые, резкие и сильные движения, подчеркнутая язвительность и еще много всякого ядовитого, от которого начинаешь думать: неужели это она недавно была Жизелью? А ведь именно в талантливой разноплановости и заключается зрелость артиста.

В настоящее время Юлия Позднякова почти в середине своего творческого балеринского пути, другая танцовщица театра ­ Кристина Андреева ­ в самом начале.

Кристина Андреева

Кристина с отличием закончила Красноярский хореографический колледж в  2010 году, приехала в Казань и сразу стала танцевать ведущие хореографические партии. Это исключение из правил. Правда, приехала Кристина в Казань уже известным конкурсантом. Впервые она вышла на конкурсную сцену в  13 лет, когда на VI Международном конкурсе хореографических учебных заведений в Новосибирске заняла третье место в младшей группе. Это было в 2005 году. Потом были стипендии «Юные дарования России» и «Фонда Галины Улановой»; первая премия и золотая медаль на Всероссийском конкурсе им. Галины Улановой и лауреатство на Международном конкурсе ­ III премия ­ на XI Открытом конкурсе артистов балета «Арабеск» в Перми.

Впервые я увидел Кристину на казанской балетной сцене в мае 2010 года, когда она танцевала Гульнару в  «Корсаре» А.Адана на Международном фестивале классического балета им. Рудольфа Нуриева. Кристина была приглашенной артисткой и еще училась в балетной школе, но автор этого не знал и, помню, подумал: «Какая интересная и перспективная балерина».

А потом я за ней наблюдал на тренаже в нашем балетном зале осенью, и Андреева была уже в штате театра.  Тогда я сравнил ее облик и танец с солнечным зайчиком в весенний день. Балерина как бы светилась изнутри сдержанным ликованием, теплом и трепетом, схожим с музыкой П.И.Чайковского в  «Спящей красавице». «Она вылитая Аврора, принцесса по рождению, принцесса по крови», ­ подумалось мне. И я рад, что не ошибся.

Через месяц после появления в Казани Кристина станцевала Одетту­Одиллию в  «Лебедином озере» Чайковского. При личной встрече она просила не анализировать ее Одетту (дескать, здесь еще много работы над белым лебедем, и работы большой), но позволила сказать несколько слов об ее Одиллии, ее черном лебеде.

Одиллия ­ демонический образ. Тем не менее, в исполнении Андреевой ее героиня своеобразна: она «проговаривает» тот же хореографический текст,  что и все балерины­исполнительницы этой роли, но ее лексика, пластика несколько певуча, как если бы речь приобрела малороссийскую окраску. Что же касается танцевальной техники, то Кристина свободно владеет всем сложнейшим арсеналом классического танца. Замысловатые вращательные движения, в том числе и пресловутые фуэте, исполняет словно шутя, играя. А большой прыжок с зависанием в воздухе позволяет ей фиксировать шпагат во время полета над сценой.

Балет П.И.Чайковского «Щелкунчик» ­ мармеладно­шоколадная балетная сказка. Маша­Андреева здесь девочка, для которой танец и сюжет ­ счастливый сон, и он не закончится никогда. Ее радостный танец­бег как бы пронизывает весь балет,  хотя и бега­то нет,  а есть прорыв, похожий на бег, есть необыкновенное стремление света к свету, есть весенняя капель и много свежайшего воздуха, насыщенного счастьем и любовью.

И, наконец, принцесса Аврора из  «Спящей красавицы» Чайковского. Написав эту строчку, ловлю себя на мысли: «Может, Андреева ­ балерина Петра Ильича Чайковского и наиболее полно выражает на сцене его музыку?» Возможно, это так,  и замечательно, что так. Но все же думаю, что она балерина ­ не одного, хотя и гениального композитора. Диапазон ее творчества будет шире, репертуарная афиша богаче.

Но вернемся к «Спящей красавице». Чайковский здесь ­
весенний Чайковский, особенно это проявляется при подготовке первого выхода и выходе юной совершеннолетней принцессы. Музыка здесь пронизана таким особенным романтичным настроением, что захватывает дух в ожидании чего­то необыкновенного.

И вот появляется Аврора­Андреева. Ее па сравнимы с игрой козлика на летней лесной полянке ­ ножки быстрые и остренькие, как стрелочки. Уверен, что хореограф Мариус Петипа вовсе неслучайно для характеристики образа подобрал такие движения ­ вся сцена насыщена ликующей радостью. В следующем фрагменте ­ адажио с кавалерами ­ первое свидание, в нем трепет счастья, предчувствие этого счастья. Одновременно балерина демонстрирует замечательный шаг, красивую, затянутую в  атлас стопуичеткий, уверенный пуантовый танец в небольшом соло.

А в последнем действии танец Кристины становится мягче, чуть женственнее, словно она переняла его от феи Сирени. Танец Андреевой в этой сцене я назвал бы еще и хореографическим чистописанием при отменной хореографической дикции: нет смазанных движений, неуверенных поз, не предусмотренных сдвигов ног. А весь балет в исполнении танцовщицы ­ это гимн торжествующей любви.

Конечно, в репертуаре Кристины Андреевой есть и другие хореографические партии. Скажем, Гамзатти в балете «Баядерка» или Лиза в «Тщетной предосторожности», а совсем недавно она блистательно станцевала Китри в «Дон­ Кихоте». Но даже в этой комедийно­-драматической роли Кристина осталась принцессой, но принцессой не дворцов, а улиц и площадей Барселоны.   


Владимир ГОРШКОВ,
балетный критик,
профессор Казанского государственного университета культуры и искусств

"Элита Татарстана", декабрь 2011

Возврат к списку

Блог ТАГТОиБ им М.Джалиля