О премьере оперы «Трубадур» в театре им. М. Джалиля

Премьера «Трубадура» Верди в Татарском академическом театре оперы и балета им. М.Джалиля, состоявшаяся на открытии нового сезона, стала настоящим творческим прорывом.

Произошло долгожданное событие, о котором меломаны будут вспоминать с восторгом и ощущением того, что после набивших оскомину режиссерских экспериментов современного музыкального театра им довелось наконец прикоснуться к тому первозданно-романтическому, эстетически красивому и возвышенному, что всегда было, есть и будет сутью существования и востребованности оперы как театрального жанра.

«Трубадур» – шедевр позднего драматического бельканто (1853). Музыка Верди в этой опере изумительна по своей мелодической красоте, а ее крайне запутанный сюжет, внятно и логично пересказать который, по легенде, до сих пор так и не удалось никому, апеллирует к мрачному испанскому Средневековью. Но, кажется, «более итальянской» оперы, чем эта – с ее жгучими страстями, соперничеством и смертями героев – и придумать сложно! Суть одноименной трагедии Гутьерреса, которая и легла в основу сюжета, гений Верди сумел предельно сконцентрировать на четырех основных персонажах (Леоноре, Азучене, Манрико и Графе ди Луна) и одном вспомогательном (Феррандо), в начале оперы приоткрывающем завесу ее драматической 

предыстории.

Пытаться же досконально разобраться в хитросплетениях сюжета этой оперы вовсе и не надо. Прочитав ее краткое содержание, лучше просто довериться музыке и идти за движениями ее души, ведь душа есть и у музыки. Постановочная команда во главе с американским режиссером Ефимом Майзелем (нашим бывшим соотечественником) и дирижером Василием Валитовым (Москва) не просто пошла за музыкой – из сути самой музыки и родился романтический по своей визуальной эстетике спектакль-триллер. Но это и спектакль-ноктюрн, ведь под покровом «вечной ночи» в нем страдают живые и появляются призраки умерших – старого графа (отца Графа ди Луна) и сожженной им на костре старой цыганки (матери Азучены). Как сполна убеждает эта постановка, романтический пласт и кровавая драма – две вещи очень даже совместные!

Изюминка однозначно реалистичного визуального облика спектакля – поистине гениальная в своей простоте сценография Виктора Герасименко. Средневековый замок-трансформер, видоизменяющийся по ходу оперы и непрерывно создающий ее новые сюжетные локализации, – важный и очень точно подведенный базис постановки. Замок скрывает за собой огромный видеопроекционный экран, на котором, словно на холсте, художник компьютерной видеографики Даниил Герасименко в необходимые моменты действия рисует анимационные картины, добавляющие смысл происходящему на сцене.

Лишь один раз, на самых первых вступительных тактах, постановщики позволяют ввести в спектакль шумовой эффект, не прописанный в партитуре: мы слышим душераздирающий человеческий крик, а на заднике-экране возникает костер, на котором агонизирует жертва (старая цыганка). Ту же анимацию мы увидим и в финале. И эти «огненные скобки» спектакля – суть гуманистического кредо режиссера. Рожденное из великой музыки Верди, оно заставляет нас задуматься о жестокости и «кострах ненависти», продолжающих пылать в мире и сегодня.

И чтобы эта аллюзия была еще более рельефной, с художником по костюмам Викторией Харлалуп режиссер договаривается о том, что персонажи оперы одеваются ею по лекалам конца XIX, возможно, начала XX века. На самом деле, ход весьма тонкий. Если на фоне средневековой сценографии герои были бы одеты в современные костюмы, это сразу вызвало бы ощущение зрительского дискомфорта, а ощущения непреодолимой пропасти между костюмной фактурой Средневековья и XIX века (даже начала XX века) у современного зрителя не возникает. При этом четко срабатывает сама идея режиссера, а на заложенный в музыке романтизм, пусть и замешанный на кровавой драме, не посягает ничто. Наконец, замечательная работа художника по свету Айвара Салихова вносит свою чрезвычайно важную креативность в ауру романтического ноктюрна спектакля.

В этой опере великолепны и хоровые страницы, а их интерпретация предстает на высочайшем музыкальном уровне (главный хормейстер – Любовь Дразнина). Но хор – это лишь видимая часть театрального айсберга. Его невидимая, но блаженно осязаемая часть, естественно, сосредоточена в оркестровой яме, и в ней, словно демиург от музыки, свой вдохновенный оперный бал правит дирижер. Эту партитуру маэстро Валитов чувствует на редкость всеобъемлюще, кажется, просто видит насквозь. Конечно, Верди – его композитор, и чувственные пассы этого истинного музыканта оркестру рождают то восхитительное, эмоционально захватывающее слушательское состояние, когда, кажется, сам растворяешься в музыке, а она властно и настойчиво начинает звучать внутри тебя.

Что же до певцов-солистов, то из двух предъявленных премьерных составов уверенно складывается один оптимальный: Леонора – сопрано Марина Нерабеева ( «Новая Опера», Москва), Азучена – меццо-сопрано Дина Хамзина ( «Астана Опера», Казахстан), Граф ди Луна – баритон Юрий Ившин (ТАГТОиБ им. М.Джалиля), Феррандо – бас Сергей Ковнир (Национальная опера Украины им. Т.Шевченко). На этот костяк можно опереться уже сейчас и по адекватности исполнительского стиля, и по качеству самих голосов. Но своего Манрико автору этих строк найти пока так и не удалось, хотя после прослушивания обоих составов все же лидирует весьма «крепкий» тенор lirico spinto из Грузии Георгий Ониани, много работающий сегодня в Европе, в основном в Германии. Новый спектакль только начинает свою сценическую жизнь, но со временем в нем появятся и новые певцы. Именно они и привнесут в него новые вокальные краски…