Вчера открылся сезон в ТГАТ оперы и балета им. М. Джалиля. Публике по традиции предложили премьеру. На этот раз это опера Джузеппе Верди «Трубадур» — довольно-таки запутанная история, поражающая жестокостью, но в то же время изобилующая хитами. Поставил спектакль режиссер Ефим Майзель, работающий ассистентом режиссера в Метрополитен-опера и ставящий спектакли во многих театрах мира. На спектакле побывала корреспондент «Реального времени».

Ефим Майзель, который довольно-таки давно живет в Америке и ассистирует при постановке опер в Метрополитен-опера, занимаясь на других сценах собственными постановками, вообще-то окончил консерваторию в Санкт-Петербурге. Отсюда приметы питерской режиссерской школы – желание непременно покопаться в психологии персонажа, филигранно выстроенные дуэты и тщательно проработанные сцены с участием хора и миманса. Ну и жесткость в работе и четкое понимание конечного результата, приобретенные в Америке, конечно, тоже присутствуют.

В Казань на постановку Майзель попал благодаря протекции главного режиссера театра Рената Салаватова, с которым когда-то работал в оперном театре им.Абая в Алматы. Кстати, с казанской оперой Майзель оказался знаком – когда-то, в начале девяностых, он был ассистентом при постановке «Евгения Онегина» в Портленде, в этом спектакле по стечению обстоятельств четыре титульные партии исполняли солисты казанской оперы.

Вообще-то «Трубадур» в репертуаре ТГАТ им. М. Джалиля присутствовал и ранее, некоторое время назад случилась постановка, которую нельзя было назвать особенно удачной, хотя эта опера Верди – произведение такого уровня, которое должно быть на афише серьезного и уважающего себя и публику театра. Поэтому было принято решение выпустить нового «Трубадура».

Спектакль Майзеля сразу же начинается с трагедии – по малоосвещенной сцене бредет темная женская фигура, дойдя до середины, она неожиданно простирает вверх руки, издавая пронзительный крик. В эту же секунду на заднике мы видим бушующее пламя и корчащуюся в багровых языках женскую фигуру. Сожженая на костре цыганка, точнее, ее призрак, еще не раз будет появляться в спектакле, словно предвещая трагический ход событий.

История, рассказанная в опере Верди, перенесена режиссером в конец девятнадцатого века, и это единственная вольность, которую позволил себе Майзель. Она происходит в Испании, на фоне мрачных стен замка графа ди Луна. Сценограф Виктор Герасименко как бы замкнул пространство сцены, стены словно давят на героев, придавая действию мистический оттенок.

Иногда они заливаются пламенем, что напоминает о сожженной цыганке, именно с этого случая начались несчастья рода ди Луна, и о погибшем в огне мальчике. Коричнево-зеленоватые вековые стены, которые из зала кажутся смертельно-холодными, и внезапно возникающее в центре пламя с рвущимися вверх языками (компьютерная графика, удачно совмещенная с замыслом сценографа, выполнена Даниилом Герасименко) – вот визуальный ряд трагедии. Лаконичный и придающий собранность действию.

Все герои «Трубадура» обречены на гибель – жертвует собой нежная, беззащитная Леонора (Анна Принцева), гибнет Манрико (Георгий Ониани), ждет гибели цыганка Азучена (Дина Хамзина), послав на казнь брата, вряд ли сможет жить граф ди Луна (Эвес Абдулла). В страшной истории, длившейся несколько десятилетий, кажется, поставлена точка, но катарсиса нет. О чем же и для чего ставил спектакль Майзель?

В принципе, постановщик заложил абсолютно простую истину, которой в современном мире все чаще и чаще к прискорбию пренебрегают – злоба и насилие порождают злобу и насилие. Искупительной жертвой чаще становятся невиновные, в спектакле это Леонора и Манрико.

Музыка Верди, как всегда, необычайно мелодичная, красивая, она практически контрастирует с жестокостью, происходящей в спектакле. Музыка оттеняет трагизм происходящего, делая его еще более выпуклым. Постоянное нарушение заповеди «Не убий» выглядит нонсенсом на фоне небесных звуков. Месть, которой одержимы и Азучена, и ди Луна разрушительна и для них самих тоже. По сути, в опере косвенно задета библейская тема братоубийства, хотя граф и не знает, что Манрико его брат и глаза ему раскрывают уже после гибели трубадура.

Старый граф и погибшая в огне цыганка – вот антиподы, вынесенные за скобки. Азучена и ди Луна словно «дублируют» их, продолжая линию ненависти и мести. Нежность Леоноры, их любовь с Манрико не спасают от этого безумия, где идут до конца, требуя ока за око. Языки пламени – вот символ спектакля. Пламени, пожирающего героев изнутри.

Надо отдать должное оркестру и музыкальному руководителю постановки дирижеру Василию Валитову – прочтение музыки Верди было глубоким и уважительным, трагические фрагменты причудливо сплетались с лирической стихией, оркестр звучал то нежно, то предельно экспрессивно. Красивейшие хоры Верди были филигранно отделаны хором (хормейстер Любовь Дразнина). Вообще работа хора – одно из сильнейших мест спектакля. Наряду с превосходными солистами – обладательницей «прозрачного» голоса хрупкой Анной Принцевой, трагичной Диной Хамзиной, брутальным Эвесом Абдуллой и страстным Георгием Ониани.

В принципе, Ефим Майзель поставил в Казани весьма традиционного «Трубадура», этот спектакль не выпадает из «генеральной линии» театра, где уважают классические постановки и практически не подвергают ревизии шедевры. Но первые послепремьерные ощущения говорят еще и о чем-то ином. Словно создатели постановки сумели выйти на какой-то новый рубеж. Они создали продукт, отличающийся «прекрасной ясностью» формы и содержания, где есть очень значимая нравственная составляющая, преподнесенная в отнюдь не дидактической форме. Трагично и зримо, с состраданием и болью. Что, несомненно, почувствовал зритель, устроивший овацию в финале.